— Не слушайте ее! — кричала Ксюня. — Одеть, обуть! Вызвать «Скорую».

— Сами отвезем, — завопил Юра и бросился во двор.

Все забегали по дому со скоростью блох, живущих на лысой собачке.

— Феликс! Отстань, — отбивалась Маша, на которую Маневин натягивал шубу. — Мне хорошо! Ничего не болит. На улице май! Убери доху!

— А ну замолчала! — рявкнул Дегтярев с такой яростью, что Маруся мигом закрыла рот.

— Глупые беременные девочки не спорят с умными полковниками, — продолжал толстяк, — только попробуй хоть звук издать! Вся синяя, местами красная, температура к пятидесяти приближается. Всем заткнуться, выполнять что я велю. В доме объявляю чрезвычайное положение. Руководитель штаба по спасению Мани я, мой помощник Феликс. Остальные…

— А я кто? — шепотом спросил Юра.

Полковник надул щеки:

— Носильщик сумки с вещами и продуктами! Быстро ее собери! Дарья! Принеси все меддокументы ребенка. Все! Поняла? От рождения до сего дня. Феликс, готовь машину. Юра! Юра! Юра! Где его носит? Жене плохо, а он сигаретой дымит.

— Никогда не курил и не собираюсь, — заверил зять, вбегая на кухню. — Я отправился по приказу за всем необходимым. А зачем спальник? И автономный подогреватель? Манюня же не в поход идет! В больницу едет, а там одеяла есть.

— Берешь с собой градусник, температуру не сбивай, — перебил Юру Дегтярев, — покажем доктору. Машенька, деточка, солнышко, что ты ела? Тебе не трудно говорить?

Маня подняла глаза к потолку.

— Ну… утром овсянку, потом…

— Последним что было? — нетерпеливо спросил полковник.

— Омерзительное по вкусу масло, которое я нашла в холодильнике, — сообщила дочь, — гаже ничего не пробовала. Я сначала не поняла, что ем пакость, проглотила большой кусок хлеба… фуу… Такая мерзость! Я аж чайник уронила!

— Отлично, — перебил Манюню полковник. — Юрец, масло тоже берем, отдадим в лабораторию, выясним, что это.

Вскоре кавалькада машин вылетела из ворот Ложкина и понеслась по шоссе в медцентр «Здоровые мать и ребенок», где Маша состоит на учете.

Слава Богу, дорога не долгая, минут через пятнадцать мы гурьбой ввалились в кабинет главного врача Ильи Андреевича Вострякова.

— Здравствуйте, — удивился тот. — Кто вы, что случилось?

— Полковник Дегтярев, — представился Александр Михайлович, — у меня большая проблема со здоровьем!

Илья Андреевич откашлялся.

— Мы являемся медучреждением для женщин, которые хотят забеременеть или собираются родить. Если мужчине совсем плохо, мы можем оказать ему первую помощь. Но у нас нет положенной аппаратуры, и в случае экстренной необходимости мы не сможем провести стентирование. Советую вам поехать в центр сердечно-сосудистых заболеваний, там работает известный кардиолог, умный, знающий Михаил Борисович Белькинд. Ехать близко, можем предоставить вам «Скорую».

Александр Михайлович рухнул на диван.

— Девочке нужен стент? Я так и знал! Чуял! Умолял ее носить шапку, теплые рейтузы… Но нет пророка в своем Отечестве! Спасите их!

— Кого? — не понял Илья. — Я решил, что проблема у вас. Лишний вес, одышка, цвет лица — все говорит о повышенном давлении и…

— Я здоровее быка в каменоломне! — взвыл полковник.

Маневин встрепенулся:

— Этот вид животных работает только в поле. Еще в древности…

— Доктор, у нее температура сорок два и еще немного, — сказал Юра.

— У кого? — уточнил главврач.

— …замечено, что каждая скотина должна выполнять определенные обязанности, — бубнил Феликс, — поэтому быки…

Доктор окинул нашу компанию цепким взглядом, я поняла ход его мыслей и подняла руку.

— Меня зовут Даша, я совершенно здорова психически!

— В чем причина вашего визита? — терпеливо спросил Востряков.

Я показала на Машу, которая тихо сидела на стуле у стены.

— Моя дочь ждет ребенка.

— Прекрасно, — обрадовался доктор, — сейчас с ней побеседуем. Ваше имя, ангел мой?

Маруся сдернула с головы шапку.

— Это я.

— Машенька! — обрадовался Илья Андреевич. — Вы же ко мне вчера на прием приходили. Все у нас по плану. Но почему вы в шубе? В ушанке? В уггах?

— Пришлось одеться, чтобы Александр Михайлович не нервничал, — пояснила Маня.

— Какая ты красная! — перепугался Юра.

— Странно, что не багровая, — ответила Маня, скидывая манто, — на мне еще рейтузы.

— Негоже козу отравлять в шахту возить вагонетку, — бубнил Маневин.

— Вас что-то тревожит? — осведомился Илья Андреевич.

— Со стороны здоровья нет, — ответила Манюня, — я ветеринар, постоянно имею дело с беременными животными, поэтому скажу: у меня состояние как у молодой кошки, которая собралась в третий раз котиться.

— Отлично, — воспрянул духом Илья.

— Но я переживаю, что вся моя семья разом ума лишилась, — продолжала Маша.

— Ну что вы, мама, муж и все остальные просто очень за вас волнуются, — запел Востряков, — я постоянно вижу беременных с родственниками и должен сказать, что ваш вариант семейного безумия на почве беременности любимой Маруси один из самых легких.

Маша захихикала.

— Феликс сейчас читает лекцию о том, как в древности использовали скотину. Александр Михайлович заставил меня майским вечером одеться по-зимнему, мама стоит в шапочке для душа…

Я схватилась за голову. Точно! Каким образом розовая полиэтиленовая беретка оказалась на мне? Нет ответа.

— Муж в юбке… — веселилась Маша.

Я уставилась на Юру и только сейчас увидела, что на нем голубая юбка, из-под которой торчат две волосатые ноги в носках и кроссовках. И где зять ее взял?

— …вас это не удивило? — завершила Маша.

— Я и не к такому привык, — отмахнулся врач, — полагаю, домочадцы испугались, увидев синие губы беременной?

— Да, — нестройным хором ответили мы.

Юра положил перед доктором градусник.

— И вот еще!

— Сорок два и четыре? — заморгал Илья Андреевич. — С такой температурой женщина не может улыбаться и вести беседу. Возможно, градусник сломан. И что непривычно, шкала завершается цифрой пятьдесят. Это странно.

Маруся подскочила к столу.

— О! Это же термометр для животных! Конкретно этот предназначен для птиц, тетеревиных и врановых, для них норма — сорок один — сорок три градуса. Я даю нашему Гектору лекарства от кашля, утром поставила ворону градусник и забыла стряхнуть! Юрец! Ты почему его не обнулил?