— К кому, мой феникс?

— К кардиналу, — шепнул майор.

— Ш-ш!.. Это секрет!.. Выпьем! — заикался капуцин, моргая глазами.

Его собеседник взял десятую бутылку, но в ту минуту, когда собирался её раскупорить, он вдруг остановился.

«Вместо того чтобы развязать язык этому бочонку в человеческой коже, — подумал он, — я, пожалуй, совсем его отниму. Очевидно, старое вино, которое и на меня действует порядком, усыпляет этот живой бурдюк. Надо сильное возбудительное, чтобы разжечь эту спиртовую лампу в виде капуцина и воспользоваться светом, который она разольёт».

Дом Грело протянул к нему свой кубок.

— Вино становится приторным, — сказал ему Анри. — «Большой бокал» разве не славится своею водкой?

— Справедливо, дорогой сын. Хочешь водки? Возьми на прилавке эти две фляги... наиотличнейший сорт! Извини, что не подаю тебе сам... тяжёлый корпус не позволяет... к тому же ноги у меня — сущие тряпки... Хи, хи! Я очень несчастлив, ей-богу!

Слёзы полились по его сизым щекам. Жгучий напиток наполнил кубки почти до краёв.

— Хватим разом! Те Deum laudamus! — сказал капуцин, осушив свой кубок. Потом он заглянул в бокал товарища и вскричал слезливо: — Ты не выпил до дна! Фи! Ты мне изменил... Мне, который хотел, куда ни шло, открыть тебе свою душу! Да, свою отцовскую душу. И... несчастье! Ты не хочешь вместе со мною испить горькую чашу! Ты отрекаешься от меня!

— Да нет же, нет! — уверял виконт. — Эта водка так прозрачна, что я не заметил остатка на дне моего бокала... Вот, смотрите! — и он выпил всё до последней капли.

«Не надо противоречить этому Силену, — заключил он мысленно, — а то не выскажется... Впрочем, водка отличная...»

— Ты просто душка, — заикался приор, едва поворачивая язык, — ты достоин быть моим вторым я... наполняй стаканы... и выпьем, чтобы мне легче было всё тебе рассказать. Ну что же, готов?

— Как!.. Ещё? — начал виконт, у которого от водки совсем становилось мутно в голове, уже несколько помрачённой действием старого вина.

— Мне надо промочить горло, а то в нём застрянут слова.

— Да будет так... зальём горе!

Кубок выпал из руки майора и опрокинулся на стол вверх дном. Свой же дом Грело поставил на ножку с ловкостью, удивительною для человека мертвецки пьяного.

— У меня есть бестия-племянник, которому я не доверяю, и потому хочу наблюдать за ним, — начал он.

— Морис? — опрометчиво перебил его Анри.

Взор виконта мало-помалу становился мутнее, тогда как глаза его собеседника соразмерно тому раскрывались и принимали яркий блеск.

— У меня также племянница...

— Валентина?.. Я люблю её! Чёрт возьми! — закричал майор, голова которого совсем закружилась от гибельной смеси водки со старым вином.

— Ты её любишь, дитя моё! Это отлично совпадает! Те Deum laudamus!

— Почему? Скорее же! Почему?

— Потому что моя очаровательная племянница приехала в Бренский замок с твёрдым намерением выйти за одного из господ де Тремов.

— За которого? Ад и проклятие!.. С тех пор как я её видел, в жилах моих течёт огонь, а не кровь... Я без ума от неё... За которого же?.. Если не за меня, то я всажу себе пулю в лоб...

— За здоровье Валентины!.. И я укажу тебе счастливого смертного, которого она изберёт.

— За здоровье Валентины! — заревел Анри вне себя.

Зубы его судорожно кусали кубок.

— Первый из вас троих, которого она увидит завтра, будет избранником.

— Проклятие!

— Простак!.. Я тебе даю средство к успеху, когда ты один из братьев знаешь причудливое решение Лаграверской шалуньи!

— А моё поручение!.. А три дня отсутствия в Брене?.. Три тысячи чертей! — ревел майор в исступлении.

Его сильное волнение ускорило действие винных паров, подобно тому как буря нагоняет громовые тучи. Страшное смешение мыслей произошло в его голове. Он потёр свой пылающий лоб руками и облокотился о стол. Вместо желаемого спокойствия им овладело мёртвое оцепенение.

Тогда дом Грело встал с своей скамейки с замечательною лёгкостью для такого тучного человека и направился твёрдым шагом ко входу. Он отпер дверь. Два человека, одинаково одетые и похожие друг на друга как две капли воды, появились на пороге. Один из них подошёл к спящему Анри. Другой остался за дверью, которую плотно затворили, между тем как толстопузый капуцин уселся против майора, в позе человека, погруженного в тяжёлый сон. Однако прежде чем он принялся подражать храпению бегемота, он насмешливо прошептал, взглянув на побеждённого противника:

— Дурень, вздумал мериться со мною!

ежду тем как виконт Анри попадался в силки, которые сам расставлял для дома Грело, вот что происходило перед таверной «Большой бокал».

успел вернуться в приёмную слуга Давид, плотно затворив ставни, как из ворот таверны вышел какой-то человек и приблизился к спутнику майора, скрытому наполовину лошадьми, которых будто бы стерёг.

— Это я, Валентина, — тихо сказала тёмная фигура мнимому волонтёру, который выдавал себя де Тремам за молодого Лагравера.

— Передали вы капуцину все мои инструкции, Морис? — отвечали ему так же тихо.

— Всё передал.

— Хорошо... и дом Грело в точности исполнит все предписания.

— Да, несмотря на то что очень неохотно вступает в отношения с де Тремами с тех пор, как вы сочли необходимым, для ваших планов, открыть им его измену.

— Чего же ему бояться? Анри, настроенный мной, захочет взять его добром... с его пристрастием к бутылочке.

— Он утверждает, что этот молодой человек способен впадать в ужаснейшие припадки ярости против изменников и вероломных.

— Видно, не в отца пошёл, — сказала Валентина де Нанкрей с язвительной иронией. — Впрочем, трусливый капуцин будет нам жалким помощником. Напрасно я выбрала его для нашего прикрытия.

— Он оправляется после припадка трусости и рассчитывает на какое-то полномочие, которое выпросил у кардинала и которое выдаёт за надёжный щит против всех и каждого. «Без этой верной гарантии, — сказал он мне, когда посылал к вам с извещением о своём прибытии в Нивелль, — я не приблизился бы ближе, чем на двенадцать часов езды к вашей Брадаманте[20], которая толкает нас в волчью пасть». На этого пьяницу можно рассчитывать относительно того, что вы хотите из него извлечь.