– А я ведь сразу догадался, что ты что-то знаешь, – произнес следователь, с укоризной глядя на Сашу. – Когда я спросил, не прячется ли у вас в доме подозреваемый, ты один смутился.

Значит, следователь все же заметил! Заметил, но виду, что в чем-то Сашу заподозрил, не подал. Вместо этого сделал вид, что уходит. А дождавшись, когда Саша залезет наверх, вернулся и подслушал весь их разговор. Ох, какой хитрюга!

– Гражданин Суриков, сдавайся, – сухо велел следователь Сергею. – Бежать тебе некуда. И мой тебе совет, признайся в убийстве старухи! За чистосердечное признание суд тебе срок немного скостит.

– Не убивал я бабку, – сказал Серега. – Она же бабка моя!

– Мы про твою бабку много интересного узнали. Не родная она твоя бабушка.

– Чужая она мне.

– Не родная, а двоюродная, – поправился следователь. – Чего глаза таращишь? Скажешь, не знал?

– Нет. Думал, нету у нас с ней кровного родства.

– А кто родители твои, знаешь?

– Нет. Бабка обещала перед смертью мне про них рассказать, да раньше времени померла.

– А мы теперь знаем. И ты, если правду про свою семью узнать хочешь, отправляйся с нами.

Деваться с чердака Сереге все равно было некуда. Он это понимал. И потому сдался без сопротивления. Позволил оперативникам себя скрутить. И лишь жалобно посмотрел на друзей.

– Простите, коли что. Теперь уж, видно, не скоро свидимся. Скотину мою вы у себя приютили, я знаю. Спасибо вам за это. Дом жалко. Приглядите за ним!

Это были последние слова Сергея перед тем, как полицейские засунули его в свою машину и увезли. К этому моменту к месту действия подтянулись все жители Васильков. И дядя Вася тут стоял. И дядя Федор. Оба они молчали, глядя вслед увозившей Сергея машине.

– Жаль парня, – сказал дядя Федор. – Даже если это он Мальвинку мою убил, все равно мне его жалко. Несчастный он парень. С такой бабкой и не до такого докатишься.

А вот дядя Вася настроен был куда более радостно.

– Не торопитесь парня жалеть. Жизнь у Сереги впереди еще долгая да светлая.

– Ну ты скажешь! – не поверил приятелю дядя Федор. – В тюряге-то несладко ему придется. Да и после…

Дядя Вася в ответ лишь ухмыльнулся. Потом он повернулся к Саше:

– О чем Серега тебя просил-то? За домом своим приглядеть? Ну так ты и пригляди. Прямо сейчас и пригляди, и протопи, если нужно.

Саша хотел отмахнуться, но дядя Вася настаивал. Да еще и Катя его поддержала:

– В самом деле, Саша, надо помочь.

– Да ну!

– Я сама с тобой пойду! – сказала Катя. – Пол помою. Пыль вытру! Там после полиции небось все вверх дном. Сделаем уборку, уж такую малость мы для Сережи в состоянии сделать.

Саша пожал плечами. Мол, что там приглядывать! Какая там уборка! Серега с его-то бедами дай бог если лет через десять назад в Васильки вернется. За эти годы мой в доме пол или не мой, а сто раз все снова пылью и грязью покроется.

– Зряшное дело затеваешь! Пустое.

Но все-таки Саша пошел вместе с Катей и дядей Васей, которых прямо как тянуло что-то к дому покойной бабки Глаши.

Возле дома уже не было ни телевизионщиков, ни полиции. Да и за Колиным домом они больше не наблюдали. Все интересное для посторонних в Васильках закончилось. Одни сняли репортаж, другие поймали преступника. Чужаки схлынули. Для жителей деревни начинались их обычные будни. Конец истории.

Отчего-то на душе у Саши стало немного печально. Вот и положен предел той веселой кутерьме с телевизионщиками, погонями и переодеваниями. Они с Колей мужественно сопротивлялись, как только могли. Сделали все от них зависящее. Притворялись и выкручивались. Но сказать точно, получилось у них или нет, невозможно. Теперь остается только ждать, когда им всем будет объявлен приговор. И Сереге с Колей в первую очередь. Один может потерять бизнес, другой свободу.

Печати с двери дома бабы Глаши были сняты, и Саша прошел внутрь без труда. Как и обещала, с ним увязалась Катя, которая первая передернула плечами и поежилась:

– Как тут зябко! Саша, затопи, пожалуйста, печку!

Саша хотел возразить, что делать ему больше нечего, но снова не стал. Сестра беременна, ее прихоть – закон. Покорно вышел во двор, где на лавочке сидел дядя Вася и жмурился на солнышко. По своему новому обыкновению дядя Вася был трезв.

– Хорошо-то как, Сашок! – сказал он парню. – Посидел чуток на солнышке, и косточки размякли, и душа оттаяла.

Саша хотел пройти по своим делам дальше, но дядя Вася остановил его, проговорив:

– Вот смотрю я на солнце и думаю, какое еще доказательство любви Божьей к нам нужно? Не любил бы нас Господь, разве сотворил бы нам такое ласковое солнышко?

С дядей Васей теперь все было ясно. Удар по голове совершенно перепутал у старого пьяницы в мозгу все контакты.

– Да, да, – сказал Саша, лишь бы что-то сказать. – Так и есть.

Но дядя Вася не отлипал:

– Ты присядь.

– Мне за дровами…

– Успеешь! Ты сядь и послушай, чего мне открылось.

Пришлось сесть рядом с чудаковатым дедком.

– Я ведь, Сашка, теперь будущее прозревать могу. И чего люди скажут, тоже наперед знаю. И ангелов вижу, и нечисть всякую. Ох, и много этой нечисти над домом Глафиры Андреевны вьется! Нехорошо она жила, скверно. Потому и смерть такую встретила.

– От рук внука.

– Нет, это не Серега ее порешил, – твердо произнес дядя Вася. – Попомни мои слова, другой человек это сделал. Да его судить не будут, он свой суд уже и сам получил. А кто его наказал, тому наука еще впереди будет.

– Что проку от ваших рассуждений, дядь Вась! Серегу уже арестовали. И теперь осудят!

– Нет! Коли невиновен, обязательно оправдают.

– Как же! Всё против него.

– Это всегда так бывает. А ты верь, Господь неправды не допустит. Я вот молюсь за Серегу и знаю, его отпустят.

– Ага, лет через десять точно отпустят.

– Не через десять, а уже совсем скоро.

– Хорошо, если бы так.

Но в душе Саша не поверил дяде Васе. Убежденность последнего ему не передалась. Следователь в виновности Сереги не сомневался. А коли так, то сидеть последнему в тюрьме до морковкиного заговенья.

– Только я не верю.

– А ты верь! – сказал ему дядя Вася. – Верь! И скоро знак тебе будет! А печку растопи, не помешает. Сестра тебе правильно советует. Только ты поспешай, да не спеши. Понял? Запомнил? Хорошенько все рассмотри.

И Саша пошел за дровами к поленнице. В голове у него крутились последние слова дяди Васи. И как понять его совет? Как это поспешать, да не спешить? И что рассматривать? Раздумывая над этими словами, Саша набрал с пяток поленьев и оглянулся в поисках подходящей тары, куда бы их сложить. Ага! Вот и подходящий ящик. Почерневший от времени, но еще достаточно крепкий. И углы железом окованы. Сразу видно, люди колотили его на совесть, послужит такая вещь еще не один год. Ни сырость, ни время такой древесине не страшны.