А еще у него она научилась не упускать возможности. Чернобородый сказал, что он и его хозяин рассчитывали на силу Хашама, а кто это мог быть? Вариантов немного.

— Значит, ты один из тех, кто продался Атону и убил других котят? Что ж, спасибо, что сдал заказчика и что заглянул, чтобы заплатить за пролитую кровь… Кстати, ты знаешь, что это испытание проходит вне времени и пространства, и у меня будет целая вечность, чтобы ты заплатил за то, что сделал?

Чернобородый побледнел и сделал шаг назад.

Для меня испытание Майи заняло не больше секунды: вот она растаяла в воздухе, погружаясь в силу, скрытую в крови мертвого демиурга, и вот появилась снова. Я всматривался в такие знакомые черты, пытаясь понять, как все прошло, и… Не мог узнать Майю, словно на ее лицо налипла маска. Не та, что была в Колыбели, а обычная, из картона или кости, что закрывает настоящие эмоции рисованными условностями.

Взгляд Майи остановился на мне. Маска треснула, а потом рассыпалась на миллионы крохотных снежинок, истаявших в лучик света. Моя жена снова стала собой: чем бы ни было это испытание, она смогла с ним справиться, сделав самое главное. То, что важнее силы и любых возможностей! Она сохранила себя!

— Как ты думаешь, во время сражения с кровью демиурга можно встретить кого-то настоящего? — спросила Майя.

— Учитывая, кто наш враг — вполне, — кивнул я. — Так кому не повезло оказаться у тебя на пути?

— Один из потомков. Чернобородый, наглый, сильный. До самой смерти грозился убить меня и не выдал никого, кроме Атона, о котором проговорился в самом начале.

— Проговорился до того, как ты показала свою силу, и он понял, что не уйдет?

— Думаешь, кто-то хотел направить нас по ложному следу?

— Не исключаю, — задумался я. — Слишком простой, слишком очевидный ответ, и в то же время лично Атону он дает слишком мало. Месть и все. А вот отнимает довольно много вариантов, где нам пришлось бы договариваться, когда будем делить будущее мира.

— Значит, кто-то не хочет, чтобы вы могли договориться. Ну, или старикашка просто спятил от мести — будем иметь в виду оба варианта, — Майя хмыкнула.

— К черту демиургов, — отмахнулся я. — Вернее, к черту всех демиургов кроме тебя. Расскажи, как тебе новая сила? Как ощущения — есть разница между тем, что было и стало?

И Майя рассказала. По ее словам, открывшийся ей путь демиурга отличался от масок или алтарей, которые давали нам могущество раньше. Там была голая сила: открыл или получил, и вот она с тобой. Освоенная кровь демиурга не давала ничего прямо сейчас, зато она отодвигала границу, лимит того, что было доступно обычному богу. И теперь оставалось только тренироваться и сражаться, шагая дальше в бесконечность.

— Это объясняет, почему тот же Карик раньше не стер меня в порошок, — оценил я новую информацию. — Зашам пыталась объяснить, но она слишком рано получила кровь своего предка, слишком быстро шагнула за грань, чтобы понимать разницу.

— Да, и Карик раньше, и я сейчас — мы ничем не отличаемся от обычных богов. Но пройдут годы, века, и разница с каждым днем будет становиться все больше, — Майя немного странно посмотрела на меня. — Кот, тебе придется дать мне обещание.

— Я не отстану, — я все понял и кивнул в ответ. — Как бы далеко ты ни забралась, я всегда буду рядом.

Майя тоже улыбнулась, она верила в меня. Мне бы тоже этой уверенности — впрочем, если не смогу найти свой путь, всегда можно будет тоже стать демиургом. Я чуть не хихикнул: для кого-то это недостижимый идеал, а я размышляю о пути создателя и повелителя миров как о походе в булочную. Мол, лучше без мучного, скоро лето, но если лень готовить или гости соберутся, то один батон для бутербродов нам точно пригодится.

— Почему-то есть захотелось, — задумалась Майя. Кажется, мои мысли о еде оказались слишком громкими.

— Сначала доведем дело до конца, потом и перекусим, — сказал я. — Ты же демиург, а у настоящего демиурга должен быть свой кусочек мироздания.

— Будем отделять от мира изнанку Света? — спросила Майя, а потом поняла, что я на самом деле имею в виду. — Подожди! Ты хочешь, чтобы я сделала Арах центром своей силы?

— Почему нет? — я пожал плечами. — Он уже отделен от мироздания. В отличие от изнанки Зашам, где многое пришлось формировать с нуля, тут уже все есть. Понимаю, что сама бы ты все сделала по-другому, но… Если ты примешь Арах, мы сможем запустить испытание демиурга уже сегодня.

— И это при том, что все будут думать, будто, как и ящерице, мне тоже потребуется минимум год, чтобы подготовиться, — Майя решительно тряхнула головой. — Пусть так!

Одновременно она вскинула руку, призывая свою силу. Стихия Света Майи-демиурга походила на снежинки — те самые, на которые распалась маска на ее лице. Эмоции, с которыми она наказывала предателя — во время ее испытания именно они стали этой маской. Сейчас маленькой снежной бурей вокруг Майи крутились не только гнев и холодная ярость, но и все остальное. Я узнал любовь и нежность, которые так часто видел, когда она смотрела на меня. Узнал нежность к Кейси, мудрость и спокойствие Майи-правителя. А еще я заметил другие эмоции — те, которые обычно тянут назад. Страх, неуверенность, слабость — теперь они тоже стали ее силой. Сложились в бурю, впитали в себя энергию окружающего мира, а потом вернулись, покрывая тело и словно превращая в памятник самой себе.

— Ты! Мой! — Майя сказала только эти два слова, а потом врезала костяной ладонью по земле.

Во все стороны понеслась ударная волна, разрушая синие кристаллы Хашама. Потоки костяной крошки и воздуха добрались и до самой темницы мертвого демиурга, окружили ее и… Я подумал было сказать, что не стоит спешить, но не стал — это не мой мир, не мои решения. Если Майя уверена, то пусть делает. И я не ошибся.

Костяное крошево сточило карвы вокруг Хашама, поглотило их силу, а потом сжало то, что осталось от недавно грозного врага, и уже его самого выпило до дна.

— Ты быстро учишься, — заметил я.

— Ты оказался