– Принесу тосты с ветчиной и сыром, – быстро сказал Боб и торопливо удалился.

– Черт, – пробормотала Гвен. Нельзя так распускаться.

– Думаешь, у тебя проблема, – раздался рядом знакомый голос.

Гвен повернулась на барном табурете и оказалась лицом к лицу с Гарри.

– Денек сегодня не самый лучший, – призналась она, мысленно приказывая себе не плакать.

– Боб! Я возьму пиво! – Гарри поднял крышку и шагнул за стойку. – Весь город как будто помешался. Мэрилин Диксон просит надеть наручники на ее мужа. Мороженщики ведут тотальную войну на уничтожение, а ведь до начала сезона пять месяцев. И вот теперь еще Кристофер Брюэр… – Он осекся и внезапно полностью переключил внимание на свою пинту.

– Кристофер Брюэр хочет, чтобы ты меня арестовал, – бесстрастно закончила за него Гвен. – Понятно.

Гарри пожал плечами.

– Знаю, утешение слабое, но арестовывать тебя я не собираюсь.

– За это я и выпью. – Гвен чокнулась своей бутылкой с его кружкой. – А еще он подает на меня в суд. Чтобы уж наверняка.

Гарри вернулся из-за стойки и, облокотившись о бар, наклонился к ней. Даже в таком положении он все равно был выше. Такая поза, если не знать, какой Гарри милый, могла показаться угрожающей. Возможно, это было как-то связано с его работой.

– Так что у тебя случилось?

– Если не считать, что я самый ненавидимый человек в Пендлфорде? – Гарри усмехнулся.

– Ну, не так уж все плохо.

– Хочешь пари? – Гвен хотела сказать: а еще Кэм ведет себя как упрямый осел. Он задел мои чувства и, похоже, уже не помнит, что значит быть человеком. Но ведь Гарри – его лучший друг, и делать такое заявление с ее стороны было бы неблагоразумно.

Словно прочитав ее мысли, Гарри спросил:

– А что наш Мистер Плотно-Сжатые-Губы?

– Кэм? Он в порядке. – Гвен попыталась прикрыть обиду равнодушием.

– Плохи дела, а? – Гарри припал к кружке. – На него сейчас идет сильное давление. Постарайся не судить его строго.

– Что еще за давление?

Гарри вытер губы.

– Фирма теряет клиентов. Старик передает дела Кэму, а городские шишки не склонны доверять какому-то молокососу ту работу, которой занимался его дед.

– Но ведь Кэм хороший юрист, разве нет?

Гарри кивнул.

– Да. Ты только не говори ему, что я так сказал. Да, хороший.

– У фирмы денежные проблемы?

– Не думаю, что дело плохо, но его мать… Знаешь, она немного упрямая, и Кэму приходится разбираться со всеми последствиями ее решений.

– С тех пор, как умер его отец.

– Он ведь вернулся, чтобы позаботиться о ней. После смерти мужа она совсем расклеилась. Кэм и на юриста выучился, чтобы занять отцовское место. Так что ему нелегко.

– По-моему, ему это нравится.

– Да. Но свою жизнь он планировал не так. Кэм многим пожертвовал ради семьи, поставив ее на первое место, и я восхищаюсь им. Не уверен, что сам бы смог поступить так же.

Гвен подумала о собственном отношении к семейным обязательствам: ее уносило от них в противоположном направлении.

– Да, должно быть, пришлось нелегко.

Гарри кивнул.

– Сделаешь мне одолжение?

– Какое?

– Не убегай в этот раз, ладно?

– Эй! – Внутри у нее все сжалось от злости. – Я остаюсь. Это он хочет разложить все по коробочкам, чтобы все было раздельно. Это он то ведет себя как чужой, то… – Она осеклась. То срывает с меня одежду.

Гарри пожал плечами.

– Ты меня запутала.

– Я не собираюсь уезжать, – сказала Гвен и вдруг поняла, что каждый раз, когда произносит эти слова, они только укрепляют ее решимость остаться. – Как бы ни сложилось с Кэмом, я останусь.

Она ожидала, что за этими словами придет страх. Но ничего такого не случилось. Эндхауз как будто укрепил ее дар, и она уже не знала, сможет ли отключить его потом, но это, как ни странно, не очень-то ее волновало.

– Хорошо, – мягко сказал Гарри. – А теперь ешь свой сэндвич. – Вид у тебя совсем изможденный.

По пути домой Гвен заметила знакомую фигуру. Кэти шагала по улице в черном с капюшоном топе и джинсах, засунув руки в карманы и съежившись от холода. Гвен остановилась напротив автобусной остановки и опустила окно.

– Подбросить?

Кэти перешла через улицу, забралась в машину, сняла наушники и улыбнулась.

– Спасибо. Я, кажется, пропустила автобус.

– Домой?

Кэти неохотно кивнула. Похоже, эта перспектива ее не радовала.

– Хорошо. – На следующем перекрестке Гвен свернула в сторону Бата. Кэти молча смотрела в окно. – Плохой день?

Племянница пожала плечами.

– Не лучший.

– Хочешь поговорить об этом?

– Не особенно.

Они проехали еще немного.

– Не хочешь немножко отклониться от маршрута? Мы могли бы побросать камни.

Кэти фыркнула.

– Что?

– Бросать вещи полезно для души.

– Ты сумасшедшая, – сказала Кэти, но не осуждающе, а с некоторым даже восхищением.

– Ты просто боишься, что я выиграю. Понимаю. У меня отличная бросковая рука.

– Может быть… – начала Кэти, но остановилась, вытянула шею, повернулась и посмотрела назад. – Там кто-нибудь есть?

– Нет, – насторожилась Гвен.

– Я вроде бы слышала что-то. Ну, не то чтобы слышала… – Кэти помолчала, потом торопливо добавила: – Знаешь, бывает такое чувство, что на тебя кто-то смотрит, ты поворачиваешься – и точно, смотрит.

– Бывает, – согласилась Гвен.

– Вот и у меня было. Так странно. – Кэти обернулась еще пару раз, потом вдруг наклонилась вперед и пошарила рукой по полу. – Что это?

Гвен повернулась и увидела в ее руках одну из записных книжек Айрис. Она уже не помнила, когда положила книжку в машину.

– Тебе не надо это читать.

Кэти уже листала страницы.

– Да, знаю. Почерк жуть.

– В том смысле, что тебе не следует это читать. Твою маму удар хватит.

– Хорошо, – сказала Кэти и начала читать вслух. – «Чтобы забыть старую любовь, сожги орегано. Для усиления фертильности положи под матрас корень мандрагоры». А что такое корень мандрагоры?

– Мандрагора – это растение.

Кэти пролистала еще несколько страниц.

– «Чтобы завести нового друга или усилить любовные чувства, дай печенье или кекс с зернышками тмина».