сказать? " Нет, вернись сейчас же и…."- даже и подумать стыдно о таком. На ум пришли сцены из кино, где уверенные в себе, красивые женщины в открытую говорили о своих желаниях, не таясь и не жеманничая. Стоя в сексуальном наряде они с полуулыбкой смотрели на растерявшихся от их красоты и женской силы мужчин, наслаждаясь произведённым впечатлением.

— Ты точно уверен? — донесся голос Дмитрия — Проверяли? — он замолчал, но видно было, как напряглась его спина. Затем он встал с кровати, внимательно слушая собеседника.

— Хорошо, я понял. Давай пока сделаем так- наблюдение не снимать, обо всем докладывать сразу мне. Ну а об остальном- он бросил взгляд через плечо на меня, показывая, что сейчас закончит- я сам позабочусь.

Когда он положил трубку и вернулся ко мне, всё смущение мира разом накатило- я не знала, куда деть глаза от воспоминаний того, что происходило на этой кровати добрых пару минут назад.

— Мне нужно будет отъехать. Сейчас, я вернусь через пару часов — казалось, он и сам недоволен ситуацией. Желваки так и ходили на лице, а руки сжаты вдоль тела, словно он боялся вот-вот взорваться. Что же такого он услышал?

— Хорошо. Я тогда съезжу на работу? — без задней мысли ляпнула я, тут же вспомнив о его запрете. Но извините, я что, игрушка- приехал, попользовался (или не успел попользоваться), уехал. А я- жди.

Но Дмитрий и тут сумел удивить:

— Хорошо. Но с тобой поедет охранник.

О том, что повезет нас водитель, естественно, и не упоминалось- это стало аксиомой. Ну, что же, и так неплохо. Мне бы обрадоваться внезапному послаблению " режима". Только вот радости внутри совсем не было- напротив, видя Забельского таким хмурым, хотелось подойти, обнять, поцеловать тонкую морщинку, образовавшуюся меж нахмуренных бровей, размять руками напряженные спину, плечи. Может, мы действительно нечто большее, чем просто случайные любовники? Иначе во мне эхом не отдавалась бы каждая его эмоция, не было бы желания угодить ему, лишь бы увидеть такую редкую на его лице улыбку. Открытие это и обрадовало, и испугало одновременно

Родные люди

— Поздравляю- как-то странно долго буравил меня взглядом Эмиль. Вот он, сейчас будет, выговор: е успела прийти на работу- и уже скоро уйду в декрет. Возможно, он просто лично хотел высказать всё, поэтому и сдержался, по телефону. Что же, я это заслужила, ведь он — единственный, кто проявил доброту, поверил в меня, а я…

Но Эмиль, трясущимися пальцами, взял свой частый и неизменный атрибут, сигару, пытаясь прикурить ее- непослушные пальцы дрожали, заставляя табачный свёрток ходуном ходить в его руках. Наконец, сквозь зубы выругался, отложив все в сторону. Пару минут помедлив, тихо начал:

— Скажи, пожалуйста, твою мать ведь звали Виталина Степанова? — произнёс он то, чего я никак не ожидала услышать. Опешив, даже вгляделась в него, думая, что всё могло и послышаться. Но Эмиль был серьёзен как никогда, ожидая ответа.

— Да, Виталина Степанова- все еще в недоумении согласилась. Любовь к странным женским именам, (Виталина, Элеонора) в нашей семье ввела в моду прабабушка, Софья. Назвав свою дочь, мою бабушку, Иллорией, она обрекла ее не только на простое пожизненное " Иля", но и на страсть к вычурности при выборе имени ребенку. Мою маму назвали Виталиной, а по поводу меня- к сожалению, бабушка умерла раньше, чем я появилась на свет. Но дед строго-настрого приказал назвать меня Элеонорой, как она и хотела (а если бы родился мальчик, быть ему было бы по бабушкиному завещанию Витольдом).

Эмиль встал, пройдясь по кабинету. Ничего не говоря, подошёл к шкафу, доставая оттуда небольшую, пожелтевшую от времени папку советского образца.

Потянув за иссошиеся веревочки, положил ее передо мной- там были разные черно- белые фото молодых людей и девушек. В аудитории, на танцах, напротив здания какого-то университета.

— Я хотел сказать еще раньше, но…Твоя мама…Она была моей студенткой. Меня тогда звали Виталий Игоревич Ломов. Я преподавал МХК в этом- он постучал кончиком аккуратно подстриженного и отполированного до блеска ногтя по одной из фотографий- университете. Мой отец тогда только устроился на хорошую должность в МИД, а меня… — он вздохнул- меня все метил в дипломаты. Но я не оправдал его с матерью надежд- окончил художественный, стал обычными преподавателем…

Не понимая, зачем Эмиль или Виталий (теперь я и в мыслях путалась, как его называть) мне всё это рассказывает, всё же сидела, не шевелясь, боясь прервать внезапное откровение.

— Я… — он вдохнул воздух, словно собираясь с духом — у меня был роман с одной из студенток. Её звали Виталина Степанова- он прервался, давая мне переварить услышанное, а я сидела, словно молнией поражённая. Моя мама и….не может быть! — Виталий и Виталина- с грустным смешком добавил он, отвернувшись- многие тогда шутили по этому поводу, нашу пару за глаза прозвали " дубль В".

Немного помолчав, он продолжил:

— Когда мои родители узнали, что я встречаюсь с простой бедной студенткой, маму, у которой и так было больное сердце, по прогнозам оставалось жить несколько лет, хватил удар- я не раз разочаровывал их своим нежеланием бежать вверх по вертикали власти, а теперь ещё и нашел ту, что совершенно не соответствовала их представлениям о невестке.

Я сидела в каком-то странном оцепенении, словно зритель, наблюдая все со стороны. Мелкая въедливая мысль уже сверлила сознание, но я отгоняла её, не смея даже думать о подобном. Нет! Не может быть! Это шутка какая-то!

— Когда маме стало плохо, мы с отцом тут же поехали к ней в больницу. Она умоляла меня позволить ей увидеть до смерти, как я женюсь на дочке её хороших знакомых- он горько усмехнулся, хаотично гоняя пальцем фотографии по столу- как оказалось потом, всё было ложью и мамин приступ, и её "знакомство" с той семьей- нет, это была дочь отцовского начальника. Такой союз был очень выгоден в плане карьеры. Но я… — он уставился невидящим взглядом в декорированную хрусталём Сваровски стену- я пообещал. Я готов был на всё, лишь бы обрадовать мать, вытащить ее с того света, как мне казалось. Я предложил…. Господи! — он закрыл лицо рукой, отвернувшись. Я терпеливо ждала,