— Вперёд! — скомандовал Павел.

Самоходка рванулась вперёд. Но тут из дота во второй немецкой траншее стал бить пулемёт.

— Остановка!

Самоходка застыла на месте.

— Толик, давай!

Грянул выстрел, звякнула о пол дымящаяся стреляная гильза. От дота полетели брёвна и комья земли.

Самоходка ворвалась в первую траншею. Немного дальше, метрах в ста кипела рукопашная, мелькали наши и немецкие шлемы, серые шинели немцев, ватники и полушубки наших бойцов.

— Разворачивайся, круши траншею! — приказал Павел.

Самоходка шла над траншеей — одной гусеницей по краю её, обрушивая землю и заваливая тех, кто не успел выбраться из траншеи.

Немцы не выдержали — они стали выкарабкиваться из траншей и окопов и убегать в глубь своей обороны. Огонь из второй немецкой траншеи прекратился — боялись задеть своих.

— Разворачивайся, идём на немцев!

Самоходка крутанулась, завалив добрых четыре-пять метров траншеи, и двинулась вперёд. До второй линии было метров сто пятьдесят, и на полной скорости самоходка проскочила их за минуту.

Как Павел пожалел, что на самоходке не было курсового пулемёта! Перед ним мелькали спины убегавших немецких пехотинцев. Сейчас бы по ним пройтись хорошей очередью! Но пулемёт только трофейный МГ — стоит в углу рубки. Чтобы из него стрелять, надо открыть люк и высунуться едва ли не по пояс. Для немцев такая мишень — просто подарок. Он и огонь не успеет открыть, как его самого нашпигуют свинцом.

Но придумали же немцы выход на «Арт-Штурме». На первых сериях пулемёта там тоже не было, а пушка была короткоствольная. Потом немцы ствол удлинили с 24 калибров до 48 и поставили на крыше боевой рубки пулемёт с круговым обстрелом, управляющийся дистанционно, из рубки. Выручал он немцев здорово.

— Остановка! Толик, давай осколочными по траншее.

Наводчик выстрелил несколько раз по траншее, откуда вёлся автоматный и пулемётный огонь. Пули звонко били и по броне самоходки, только зря.

— Дави их! — приказал Павел. В смотровой прибор он видел, как сзади набегает наша пехота, одолев немцев в первой траншее. Для пехоты важна поддержка огнём и гусеницами.

Видя перед собой самоходку, осознавая её действенную помощь, бойцы рвались вперёд. И самоходка ворвалась на немецкие позиции — крушила стенки траншей, давила блиндажи и пулемётные гнёзда.

Внезапно она ухнула в какую-то яму и под ней что-то затрещало. Самоходчики послетали со своих мест.

— В яму какую-то угодили, — констатировал Павел. — Все живы?

— Все!

— Игорь, выбирайся!

Однако, несмотря на то что мотор ревел и гусеницы вращались, самоходка ни на шаг не сдвинулась с места.

— Во попали!

Павел приник к смотровым приборам. Только толку — никакого! С одной стороны ему было видно только небо, а с другой — земля.

По самоходке постучали прикладом.

— Эй, земляки, живы?

— Свои стучат, — сказал Игорь и открыл люк водителя.

Перед ним стоял молодой пехотинец с автоматом в руке.

— Как вас угораздило в блиндаж угодить? — спросил пехотинец.

Теперь уже и экипаж открыл люки на рубке. Прихватив автоматы, они выбрались.

Самоходка, проломив брёвна наката у большого блиндажа, рухнула туда кормовой частью. Пушка задралась вверх, как у зенитки, корпус стоял едва ли не под углом в сорок пять градусов.

— Ни фига себе! — удивился Павел. — Как контрэскарп получился. Но выбираться-то будем? Куракин подбит. Тягач вызывать надо.

Павел вызвал по рации комбата и доложил о том, что сгорела самоходка Куракина, но экипаж жив. Также он попросил выслать тягач, поскольку его машина провалилась в блиндаж, и сами они, своим ходом выбраться не могут.

— Будет тебе тягач, жди, — успокоил его комбат. — Конец связи.

Пехота ушла вперёд, а экипаж самоходки остался у беспомощной машины. Вот же ситуация! Техника исправна, но двигаться нельзя. Выскочит откуда-нибудь самоходка — вроде лёгкого «Мардера» — и конец. Расстреляет самоходку не спеша — ведь отпор дать нечем. Даже немецкие пехотинцы могут захватить её трофеем. Такие «подарки» в виде полностью исправной машины бывали не часто. И наши и немцы бросали иногда при отступлении исправную технику, если кончалось топливо — не толкать же её вручную?

Экипаж просидел у самоходки часа два, пока со стороны наших позиций не послышался рёв двигателя.

— Помощь едет, — обрадовался экипаж.

Однако, когда Павел присмотрелся к гусеничной машине, он опознал в ней немецкое штурмовое орудие «Мардер — III». Вот помяни чёрта, он и появится!

— Экипаж, взять гранаты из самоходки и приготовиться к отражению атаки!

Однако когда штурмовое орудие подошло поближе, Павел с экипажем разглядели сидящего на корпусе, впереди боевой рубки, Куракина. Он размахивал зажатым в руке шлемофоном.

У Павла отлегло от сердца.

Куракин спрыгнул с брони и подошёл к экипажу.

— О, гляди, какой аппарат!

— Где взяли?

— Трофей, целёхонек достался.

Куракин осмотрел самоходку Павла.

— Попробуем вытянуть.

Использование немецких танков и самоходок, захваченных в качестве трофеев, началось ещё в июне 1941 года, когда 34-я танковая дивизия 8-го мехкорпуса Юго-Западного фронта РККА подбила в одном бою сразу 12 танков. Поскольку они лишились хода, их использовали в качестве артиллерийских дотов. В сентябре 1941 года под Смоленском лейтенант Климов, выбравшись из своего подбитого танка, захватил немецкий StuG III и за один день подбил два танка, бронетранспортёр и две грузовые машины.

Ввиду больших потерь бронетанковой техники в конце 1941 года в Автобронетанковом управлении РККА был создан отдел эвакуации и сбора трофейной техники. За период с 1941 по 1944 год только один танкоремонтный завод № 8 отремонтировал 600 немецких танков и САУ. На немецкой технике воевала 121-я танковая бригада полковника Н. Н. Радиевича, 107-й отдельный танковый батальон Волховского фронта, 213-я танковая бригада. Понятно, что делалось это не от хорошей жизни или превосходства трофейных машин — были сложности со снабжением запасными частями, боеприпасами.

По этому же пути пошли и немцы. Трофейными советскими танками были вооружены батальоны и полки — даже в эсэсовских дивизиях.

Так же обстояли дела и с артиллерией.

Огни завели на крюки «усы» из толстого металлического троса. Разом взревели моторы САУ-85 и «Мардера». Усы натянулись, и медленно, с натугой самоходка выбралась из обрушенного блиндажа.

Экипаж и Куракин забрались внутрь рубки, и обе самоходки направились на батарею.