они надеялись, инициативного мужчины была очень кстати. Дамы хотели сделать его своим поверенным-управляющим и переложить на него все деловые переговоры и встречи, а сами только бы подбрасывали идеи и руководили бы делами. Но увы, сначала мечты были развеяны прахом.

Получив приглашение, Миша опять долго мялся – ехать или не ехать, но решил, что раз начал это дело, надо его и закончить. На старом месте его особо ничего не держало, собрался он быстро, благо и пожиток было немного.

Только достаточно долго пришлось ходить за расчетом, начальство все с ним тянуло, но каждодневное молчаливое ожидание Миши в присутствии все же вынудило начальство плюнуть и выдать ему деньги, хоть и не в полном объеме. С хозяином квартиры Миша тоже разошелся быстро, тот мигом нашел на его место нескольких желающих.

Хотя молодой человек прожил в том городе, куда он попал, достаточно долгое время, особых знакомств и привязанностей он не обрел, распрощался с прошлой жизнью достаточно легко, очень надеясь на счастливое изменение в его жизни. Единственный человек, который сожалел об отъезде Миши, была его кухарка, Фекла, которая понимала, что ей уже трудно будет найти столько непритязательного хозяина, которого она сможет обманывать столь же просто и свободно, как Мишу, да еще и замечать этот обман тот не будет! Так что вздыхала та по молодому человеку вполне искренне!

Приехал Миша в дом к барыне через неделю после бала, очень стеснялся, заикался и робел, никак не мог найти верного тона в разговоре, все время съезжал на угоднический тон мелкого чиновника перед помещицей-дворянкой. Сословная разница давила на него, не позволяла признаться в том, что он такой же человек из будущего, как и его собеседница.

Но дамы надеялись, что это все постепенно выправится, и поручили пока Мишу управляющему Василию Васильевичу. Вообще, он оказался не таким уж плохим человеком, в делах разбирался, просто без постоянного пригляда опекуна немного расслабился, но под твердой руководящей рукой исправился и стал активно помогать барыне. Идти ему было некуда, родни и семьи не было, так что и выбор особый тоже не стоял, пришлось ему подтянуться и более активно взяться за дела.

Мишу Натали представила как дальнего родственника покойного мужа, так что особых вопросов не возникло. Осваивался Миша в доме постепенно, держался по-прежнему замкнуто и осторожно, но только с хозяйкой дома.

Подружился со всеми, в первую очередь с Василием Васильевичем, взявшимся опекать его как своего сына, сошелся и с Полетт, которая также симпатизировала скромному молодому человеку, даже с Машей общался хоть и с робостью, но активно, лишь барыню стеснялся почему-то по-прежнему, обращался с просьбами редко, в основном через Василия Васильевича и называл часто «вашим благородием, барыней», что, конечно, немного напрягало. Но все надеялись, что постепенно он втянется и войдет в курс дела.

Но вот однажды утром Миша не вошел робко в комнату, как обычно делал, а влетел с криком: «Мама, мамочка моя заговорила!!!», чем ввел барыню в полный ступор. Она, конечно же, знала в общих чертах его историю и очень удивилась – как это его мертвая мама могла с ним заговорить, и даже заподозрила, что он тронулся головой от всех переживаний, а оказалось все намного интереснее! Немного успокоившись, отдышавшись и выпив воды, Миша приступил к своему рассказу.

Передаем его почти дословно:

– Я в прошлую ночь заснул очень крепко и быстро, но вдруг, в одно мгновение, проснулся, как будто меня кто толкнул, и я с удивлением увидел свою маму, входящую в спальню. Я этому не удивился, не испугался, а бросился в ее объятия, крепко прижимая к себе и только приговаривая: «Мама, мамочка», так по ней соскучился, чувствовал ее тепло, как от живого человека. Мама тоже обняла меня, гладила по голове, как всегда делала, крепко обнимая в своих любящих объятиях, слезы текли у нас по лицам сами по себе. Но потом она решительно отодвинула меня, вытерев слезы и сев в кресло, заговорила властно и коротко, как всегда делала, зная, что все ее советы будут выполнены.

Вот что она сказала:

– Миша, молчи и запоминай. Мне немного времени дали, а сказать надо многое. Ты попал к хорошим людям, теперь я за тебя спокойна. Слушайся Наталью Алексеевну во всем и по мере сил помогай во всех делах, тут теперь твое место и время, тут и счастье будет.

Но при ближайшей возможности тебе с ней надо попасть в нашу квартиру и забрать там то, что я скажу. Не перебивай, я знаю, она может. Квартиру не продавай, пусть Наталья распоряжается ею, еще пригодится. В столе в нижнем ящике двойное дно, там лежат карточки с деньгами, их много, отдай все Наталье, она распорядится с умом. Пин-код у всех одинаковый – мой день рождения – помнишь еще?

– Конечно, мамочка, 15 июля.

– Верно, но слушай дальше.

– На антресолях в бабушкиной шкатулке лежит золото, есть и бабушкино, и мое, заберете его сюда, там оно ничего не стоит, а здесь дорого оценят. Пусть этим Наталья займется, сам не лезь.

Надежда хоть и хозяйничает у нас, но баба она честная, ничего не тронула. Она, конечно, Алинку за тебя замуж хотела выдать, хоть и не нравилось это все мне, но как мать я ее понимаю.

Так, что еще, а, вспомнила. Оставь себе только крестик на цепочке, это я покупала, и носи постоянно, я крещеная была, и ты тоже, хоть и еврей по мне, теперь это без разницы, тут – ты русский и православный, все службы справляй, как положено, это важно. Хорошо, что по отцу русским записан, и облик у тебя больше на него похож.

Да, еще, заберешь себе все фото и мои бумаги на память, а документы на квартиру, как сказала, отдай Наталье, она разберется. Что еще? Вроде все сказала, что хотела, хоть и долго думала, и собиралась, пока отпустили.

– Мамочка, а как ты?

– Все нормально, я теперь с твоим отцом, он тут тоже, глупая я была, счастья своего не поняла, теперь все верну сполна. Ребенок ребенком, но и родного человека забывать нельзя было.

…Да, иду, иду, зовут меня уже, я еще разок если смогу, приду, а потом уже и не надо будет. Но ты не переживай, поминай только почаще, особенно в день Веры, Надежды и Любви и матери