Чары – нет, тут с троицей магов не потягаешься, пока что не потягаешься. А вот если вспомнить, с чего начинался его путь, с «запретных книг» и демонов…

Пусть их и называют «оружием слабых» и «последней надеждой варлока», он умел управляться с этими сущностями. Ну, до определённого предела.

Сейчас Матфей сводил воедино всё, что знал сам и что удалось откопать в обширных фолиантах по прикладной демонологии уже здесь, в замке.

Руны. Вот ключ. Руны и умение их быстро начертить, в сочетании со способностью так же быстро наполнить их силой. Простые варлоки разрабатывали сложные системы охранных пентаграмм и тому подобного; но Матфей знал, как можно в случае надобности обойтись и без этого.

Символы как проводники силы, создающие невыносимые для демонов колебания тонких сред – и ему не будет нужды чертить какие-то там звёзды.

Перо скользило по пергаменту, сложные рисунки ложились на девственные страницы. Хорошо, что хозяева замка были так заняты и не мешали Матфею, – ему даже удалось пару раз выбраться за пределы крепости, где он не без трепета испытал некоторые из составленных им начертаний.

Успешно.

…После того случая, когда Кор Двейн натолкнулся на его разработки и не только ничего не заподозрил, но даже и похвалил, и подсказал немало ценного, Исидорти продвигался очень быстро, с какой-то поразительной лёгкостью. Самые сложные проблемы, как оказалось, имели простые и элегантные решения. Заклятия сплетались, каскады выстраивались, даже толстенные магические справочники словно сами собой раскрывались на нужных страницах.

«Всё готово, – думал Матфей. – Всё готово, и Царица Ночи – моя. В моей власти, совсем в моей! Сделаю с ней, что захочу, а если заупрямится – в клетку. Сразу. Со мной не забалуешь! Я, может, и просто человек, а она неведомо какая бессмертная сущность, но топтать я себя не позволю. Мы люди, мы всё переможем!..»

Важные гости задержались.

Шествовали туда-сюда по замку, что-то осматривали, не снимая плащей и не поднимая капюшонов. Двейн, Скьёльд и Соллей не отходили от них, почтительно давая какие-то пояснения; Матфею, увы, не удалось больше уловить ни слова.

Впрочем, оно и лучше. Теперь трое чародеев собрались, судя по всему, провожать явившихся и дальше, чем порог замка. Это ему на руку, именно сегодня, значит, он и исполнит задуманное…

* * *

– Матфей! Милый, как любезно с твоей стороны навестить меня в столь поздний час. – Царица Ночи грациозно поднялась с лежанки. – Что такое? Что стряслось? Ты чем-то озабочен, тебя что-то гнетёт? – тон её тотчас сделался заботливым и чуть ли не встревоженным.

«Проклятие, – подумал Матфей. – Плохо владею лицом для настоящего волшебника, она сразу почуяла неладное…»

– Кор Двейн с роднёй сильно заняты наверху. – Он махнул рукой, надеясь, что это получится достаточно беззаботно. – У нас отпуск, все разбрелись кто куда…

– Отпуск? Как славно! – она захлопала в ладоши. – И тебе никуда не надо торопиться?

– Великая Царица… я…

Слова застревали в горле.

– Скажи же мне толком, в чём дело, милый Матфей? – она чуть склонила голову, озабоченно сдвинула брови.

– Я… хочу… отсюда… тебя… – заикался он. Ладони взмокли, и он лихорадочно вытирал их о порты дорогого сукна, надеясь, что она не заметит. Вся смелость и дерзость куда-то улетучились.

– Ты сам не свой, дорогой мой надзиратель.

– Мы… можем… бежать! – наконец выдавил он. И ощутил, как страх сжал в животе липкие когти. Что с ним сделает Кор Двейн, если только узнает…

Царица Ночи осеклась на полуслове, губы её приоткрылись.

– Зачем ты так шутишь, Матфей? – с трудом выговорила она шёпотом. – Из темницы Двейна не убегают, тем более такие, как я.

– Я всё обдумал… и придумал… и сделал…

Матфей торопливо бормотал, сглатывая слюну, наполнявшую от волнения рот; в руках его появилось нечто странное: сплетение кристаллов, проволок, а сбоку искусно пристроена небольшая курильница; размером конструкция была с обычную масляную лампу.

– Что это? – глаза Царицы расширились, она прикусила губу.

– В этом я пронесу тебя, великая, мимо всех стражевых чар. Оно скроет твою сущность.

– Как же? Где?

– Э-э-э… внутри, – пролепетал Матфей.

– Внутри? – соболиные брови взлетели вверх. – То есть мне надо… развоплотиться… оказаться внутри этого… этой… А что потом?

– А потом мы выберемся из замка. Ты говорила, великая, что у тебя есть родня, могущественные волшебники. Укажи мне путь к ним, и я верну тебя домой.

Царица Ночи застыла, словно обратившись в алебастровое изваяние.

– Развоплотиться… оказаться внутри этой штуки… а потом ты, милый Матфей, меня выпустишь?

– Конечно, великая! Как только мы доберёмся до твоих близких!

– Не раньше?

– Я был бы счастлив раньше, но Кор Двейн… вдруг он возьмёт след?

– Кор Двейн возьмёт след в любом случае, – холодно проговорила она. – Что ж, Матфей… ты очень рискуешь, но… иного выхода, наверное, нет. Хотя лучше было бы тебе бежать одному, отыскать моих сестёр и братьев, дать им знать, где я…

Ага, конечно, мелькнуло у Матфея. Я доберусь до твоих сородичей, меня по плечу похлопают, корку с барского стола кинут да медный грош – и всё? И никогда мне уже тебя не обнять, потому что кто я такой? Так, мотылёк, мошка, во тьме у фонаря порхающая, чтобы наутро концы отдать. Ты бессмертная, можешь и сотню лет тут просидеть, и две, и три, поскучаешь разве. А я? Если не сделаешься таким же великим чародеем, как господин Кор, так того, в ящик сыграешь очень быстро.

– Нет, Царица, – как мог твёрдо сказал он. – Если я просто так сбегу, Двейн обо всём догадается, он же не дурак. И тебя я не выручу, и сам пропаду ни за что. Кинется он по следу, отыщет меня – и поминай как звали. А тебя в таких безднах упрячет, что уж точно никто не найдёт. И не приставит к тебе никого – ты ж волшебница, да особая, тебе ни еды, ни питья не нужно. По милости он меня сюда допустил, другой раз такого уж не будет. Нет, великая, давай по-моему сделаем.

– А я… в банке этой… что же, и говорить не смогу?

– Со мной сможешь. Н-наверное. Я ж её только сделал…

– То есть я буду в… лампе? И сама выйти не смогу?

Матфей виновато развёл руками.

– Не гневайся, госпожа, я ещё не настоящий волшебник, я только учусь…

Царица испытующе глядела на него, пронзительно и проницательно; уголки великолепных губ чуть дрогнули в лёгкой улыбке.

– Ну что ж, дорогой… я тебе поверю. Вы, люди, отличаетесь честностью…

Матфею очень хотелось провалиться сквозь пол подземной камеры.

– Раздеваться не нужно? – усмехнулась вдруг Царица Ночи.