Он едва нашёл силы помотать головой; в нем по-прежнему всё начинало мутиться от одной мысли о её обнажённых прелестях.

– Тогда я готова, – объявила Царица. – Что нужно сделать?

– Ничего, – торопливо зачастил Матфей. – Совсем-совсем ничего, просто стоять, великая, вот здесь, а я начну…

…Слова сами складывались в заветные формулы. Жесты творились легко и свободно, сила вилась послушно, точно мягкая пряжа.

Контуры Царицы дрогнули, расплываясь. Она таяла, словно погружаясь в густой туман; на чувственных губах играла всё та же странная полуулыбка.

А потом грани всех кристаллов в «лампе» полыхнули разом, и голос Царицы зашептал в его сознании:

– Ну вот, я тут… а что, даже и неплохо… тесновато, правда, и видно не очень хорошо, камни мутноваты, отполированы недостаточно…

– Мы уходим, госпожа. Вот прямо сейчас и уходим. Тебе придётся помогать мне в пути.

– Не бойся, верный мой Матфей, я помогу. Пока что надо выбраться из замка.

…И они выбрались, безо всяких неожиданностей и приключений. Челядь сновала туда-сюда; и Матфей Исидорти проследовал тоже, с видом важным и независимым. За плечами – ранец, скрытый дорожной накидкой. Если Царица говорила правду (а зачем бы ей врать?), то дорога между мирами займёт совсем немного времени.

А дальше всё будет необычайно хорошо.

…Уже в воротах он столкнулся с высокой и тонкой девой, завернувшейся в плащ белоснежных крыл.

Матфея она даже не заметила.

* * *

– Адата Гелерра. Рад приветствовать тебя снова в нашем замке. Прости, что заставил тебе ждать, – мы только что вернулись из… из небольшого похода.

– Досточтимый Кор Двейн, – гарпия низко поклонилась. – Я пришла обратно, как и обещала.

Волшебник встретил её на парапетах, где адата стояла – на излюбленном своём месте. Чародей поднялся к ней самолично, никого не присылая, оказывая честь.

…Честь, какой она никогда бы не дождалась от бога Хедина.

– Я хотела… вручить тебе это, досточтимый, – на тонкой ладони появился зелёный кристалл, прихваченный из дома Познавшего Тьму.

Чародей даже не пытался скрыть удивление – с шипением втянул воздух сквозь стиснутые зубы, вскинул голову, даже откачнулся назад.

– Невероятно… – процедил он. – Адата, это же… Адата, но как же… как тебе удалось…

– Я была в числе доверенных учениц бога Хедина, – проговорила она, не сводя взгляда с поблёскивающих зелёных граней; Кор Двейн словно не решался коснуться изумрудного камня. – Меня никто не заподозрил, никто не остановил. Бог Хедин, очевидно, считает, что к нему в Обетованное невозможно проникнуть врагу. И это верно – я видела, как горстка его учеников остановила многотысячную армию. Он может не опасаться за свои сокровища.

Кор Двейн молча покивал, высокий лоб чародея пересекли многочисленные морщины.

– Невероятно, – повторил волшебник. – Достаточно одного взгляда, чтобы понять… Артефакт Дальних!

Гелерра кивнула.

– Бог Хедин им дорожил. Не сомневаюсь, досточтимый, ты тоже сможешь найти ему достойное применение.

– Не сомневайся, досточтимая. – Кор Двейн не улыбался, напротив, был чрезвычайно серьёзен. – Не могу себе представить, как Дальние, неведомая сила, расстались с таким… Откуда он вообще взялся, адата? Ведома ли тебе его история?

Гелерра кивнула.

– Я подобрала его в Межреальности… подле мира, именуемого Эвиал… там, где пролёг путь неведомого чёрного тарана, вырвавшегося из него, и сокрушившего…

Она рассказывала; Кор Двейн слушал с неослабным вниманием.

– Значит, он, скорее всего, сперва достался Эйвилль… которая погибла, сражённая этим самым тараном… Но как эта вещь оказалась у неё?

Гелерра пожала плечами – чуть виновато.

– Теперь, конечно, никто уже не расскажет, кроме лишь вручивших это ей… – продолжал бормотать волшебник. – Нет, это поистине невозможная, непредставимая удача, адата Гелерра! Артефакт Дальних!..

– А разве досточтимый Кор Двейн не сталкивался с ними в иных местах? В мире под названием Хьёрвард они одно время имели целый «монастырь», в долине Бруневагар… бог Хедин рассказывал… – она чуть запнулась на его имени.

– Нет, – покачал головой волшебник. – Я всегда держался подальше от этих сущностей, слишком опасны, и проявлять, гм, интерес к ним следует, когда наберёшь достаточно силы, но, главное, знания. Вот теперь я набрал…

– Что смущает тебя, досточтимый? Я вижу… я чувствую…

– Прости, смелая адата, – вдруг проговорил Двейн, и в голосе его слышалось нечто, напоминавшее смущение. – Прости, я… позволил себе усомниться.

– В чём же, досточтимый?

– Я был уверен, что ты не вернёшься. Что ты останешься у своего наставника, у своего бога, которому верно служила столько времени. За это я должен просить у тебя прощения.

Он склонил голову в полном достоинства поклоне.

– Не стоит, досточтимый, – покраснела Гелерра. – Я сделала то, что должна была. Отблагодарила тебя за спасение. За избавление от жуткой участи, за то, что вернули мне крылья… – она любовно погладила роскошные маховые перья, белее горных снегов.

– Ну, если тебе так это важно, дорогая моя адата, давай считать, что мы квиты, – улыбнулся чародей. Только теперь он позволил себе осторожно коснуться зелёного камня, но сразу же и отдёрнулся. – Нет, не так. Почтенная адата, сослужи уж ещё одну, последнюю службу – донеси его сама до моей лаборатории. Прости – у каждого волшебника свои… суеверия.

– Конечно, досточтимый. Почту за честь, – вежливо отозвалась гарпия.

Лаборатория оказалась упрятана, как и положено, глубоко в подземельях под замком, в толще плывущей сквозь Междумирье скалы. И это была настоящая лаборатория, впору самому богу Хедину. В потолке прорублены шахты, через которые лился свет – через одну солнечный, через другую лунный, через иные – звёздный, да ещё, насколько поняла адата, глядя на сложную мешанину зубчатых колёс и громадных фокусирующих линз, эти звёзды можно было выбирать.

В середине – длинная подкова рабочего стола, за который, если вздумается, можно усадить три десятка пирующих. Опытная в таких делах адата легко узнала поверхность: из чёрных камней Аргонара, инертных, которые не брали самые ядрёные магические смеси – куда там обычным кислотам и щелочам!

Коллекция кристаллов в бронзовых штативах: их были тут сотни, всех цветов радуги, в иных мерцали искры живых огоньков. На полках черепа всех мастей и калибров; венцом – занимавший всю стену от пола до потока череп исполинского волка.

– Прости, досточтимый хозяин… уж не череп ли это того сказочного зверя, что якобы должен разорвать в последней битве Древнего Бога О́дина?