Для финских судов летопись знает финское слово лойва, которым до сих пор чухны называют большие суда.

Для германо-норманнских, 1) Шнека. По-скандинавски Snaeka, англосакс. Snacca. «Въ то же лето приходи свьискеи князь съ епископомъ въ 60 шнекь на гость, иже изъ заморья шли въ 3 лодьяхъ». 2) Буса. «Того же лета пришедши мурмане войною, въ 500 человекъ, въ бусахъ и въ шнекахъ, и повоеваша въ Варзуге погостъ корельскыи». «А будетъ товаръ у немчина въ бусе, и новгородцу той товаръ у немчина добровольно взяти и съ бусы черезъ край въ лодью…» и т. д.

Для греческих судов. 1) Дроманы. «Романъ же царь посла на дроманы, елико бяху въ Константине граде, с Феофаномъ патрикиемъ, на Русь лодейныя вой». 2) Кувары, Кубары. «И о томъ, аще обрящютъ русь кубару гречьскую въвержену на коемъ любо месте» и пр. Длинное судно, ходящее на веслах и называющееся теперь галерою. 3) Оляди. «Феофанъ же устрете я въ олядтьхъ со огнемъ» и пр. Оляди ничто иное, как словенская (руссо-болгарская) форма греческого χελάνδια. 4) Скедии, скеди. «Яко идуть русь на Царьградъ скедий 10 тысящь». «Приплу русь на Костянтинь градъ лодиами, тысящь 10, иже и скеди глаголемъ». Это слово, очевидно, тождественно с греческим: οχεδία. Норманнская школа не преминула указать на сходство датского skeid с русским скеди; но едва ли есть что общее между этими словами.

Общеславянскими названиями судов оказываются: 1. Лодия, ладия; у чехов lod, lodj, lodie; polsk. lodz, lodzia; vind. ladja. Мы находим в летописи собирательные лодь и лодье. Лодьями назывались однодеревки, на которых русь отправлялись для торговли или войны к Царюграду. Такие однодеревки или лодьи были посланны Ярославом против греков в 1043 году. «И пойде Володимеръ въ лодьяхъ, и придоша въ Дунай, поидоша ко Царюграду». На таких же туземных лодиях-однодеревках нападали на Царьград черноморские русы VII столетия (тавроскифы) в качестве аварских союзников. Замечательно, что по числу людей Олеговы лодии совершенно схожи с большими хорватскими, о которых упоминает Константин Багрянородный; и те, и другие вмещали каждая по 40 человек; то же число и у вендов; лишние 4 человека для двух коней. Савельев говорит, что «однодеревками эти лодьи названы не потому, что выдолблены были из одного дерева, то были бы челны, а по той причине, что, не зная еще искусства распиловки досок, тогда употребляли для постройки судна цельные деревья, распластанные надвое». Я не могу согласиться с этим объяснением. Во-первых, распиловка досок искусство довольно первобытное; во-вторых, однодревки всегда означают у греков суда выдолбленные из одного дерева; по свидетельству Зонары, сами русь называли свои лодьи однодеревками. Мне кажется всего естественнее объяснение Круга, взятое из Бопланова описания казацких судов в XVII столетии, что однодеревками наши лодии назывались потому, что в основу им полагалось одно выдолбленное дерево.

2. Корабль. Шлецер производил русское слово корабль от греческого κάραβος. Круг полагает, что выражения κάραβος, carabus, очевидно, тождественны со славянским корабль и постройка их была, по всей вероятности, одинакова. Родство этих названий со словами кора, корзина, corbis, korb наводит на мысль, что стены тогдашних русских судов были сплетены из прутьев (как во время Гельмольда стены домов у поморских славян или в наше время в Украине), и эта вероятность вполне подтверждается свидетельством некоторых писателей. Напр., Исидор говорит: «Carabus малая лодия из сплетенных прутьев, обтянутых кожею. Обшивка кожею была необходима против всасывания воды; в числе припасов для снаряжения этих судов Константин упоминает именно о кожах».

Заняли ли славяне слово корабль от греков? Этому предположению (кроме существования слова корабль во всех славянских наречиях) противоречит и его чисто славянская этимология. Koráb по-чешски древесная кора и большая лодия. Форма корабль прилагательное коренного koráb; так Святослав — Святославль; Премысл — Премышль. У Эксарха Болгарского, встречаем формы кораб, кораби и корабль. Первобытный славянский корабль был, стало быть, сплетен из прутьев и древесной коры; впоследствии это название могло перейти на лодьи, обшитые воловьей кожей. Такие корабли из прутьев и кожи существовали и у британцев, и в Лузитании, и даже в Египте.

Перешло ли славянское кораб, корабль в греческое κάραβος, в латинское carabus? Может быть; в смысле корабля эти выражения являются уже поздно. Верным кажется то, что сходство обоих названий (κάραβος, корабль) имело решительное влияние на практическое значение этих слов в Византии; под этим названием Константин Багрянородный разумеет только русские корабли в греческом флоте. Император Лев Премудрый (от славянского рода) дал начальникам императорских дромонов титул протокарабов.

Русская летопись не отличает корабля от лодии; кораблем называется лодия и в церковном языке; в Олеговом договоре везде лодия, в Игоревом корабли. В сущности, лодия однодеревка словенорусское судно; мы знаем из Константина, что изготавляемые кривичами, лучанами и прочими северными племенами русские лодии спускались до Киева по рекам и по волокам, а оттуда по Днепру и вдоль берегов плыли в Царьград, совершая таким образом свое трудное путешествие, «полное забот и опасности». О мелкодонных русских лодиях упоминает и император Лев. Вдоль берегов на лодиях и на конях совершались и русские походы на Царьград; ратный обычай совершенно противный тому, что нам известно о норманнах; эти не знали конной езды и плавали по открытому морю. Корабль, Koráb, быть может, судно вендского происхождения: вендами были, вероятно, первоначально снаряжаемы русские корабли в греческом флоте; они вмещали до 60 человек.

3. Насады или носады, «князь же съ новогородьци въстедавъше въ насады». «Ты лелеялъ еси на себе Святославли носады до плъку Кобякова». Быть может, слово перешедшее к нам от варягов: násadiště, малый челн, употребляемый на Дунае.

4. Челн. У поляков czoln, czolno; у чехов člun.

5 и 6. Струг и учан принадлежат едва ли не одной руси.

Скандинавские корабли отличны от славянских как по названиям, так и по форме, постройке, величине и т. д. Норманны не знали кораблей из плетеных прутьев и кож; почему Круг считает таковыми Снорроновы «nigricantes ex pice naves… ex austro per undas saltantes», остается неизвестным; не знаю также, на каком основании г. Куник передает Константиновы однодеревки, построенные славянскими племенами германо-скандинавским ask, означающим ясневое дерево и корабль, но отнюдь не однодеревки. Между прочими, русским судам совершенно чуждыми особенностями, скандинавские корабли отличались изображением зверей, от которых получали свое название.

Другие корабли назывались Tranan, Buffeln, Karlshufud. Такая особенность не могла бы не остаться в памяти греческих и русских летописцев; о ней упомянул бы и Ибн-Фоцлан, видевший русские корабли на Волге, и Лев Диакон при описании однодеревки, на которой Святослав переправлялся через Дунай. «Странно, — говорит Шлецер, — что русы, мореходные названия, которыми так богат норманнский язык, заняли от греков». Что русы не получили от греков ни одного названия своих кораблей, а вместе с варягами-вендами употребляли свои туземные, словенские, кажется, можно считать доказанным; а что, умея отличать финские суда названием лойва, шведские и германские названиями шнека и буса, греческие названиями дромоны, оляди, кувары и скедии, варяжская Русь не удержала для себя ни одной клички норманнских кораблей — Byrdinger, Snaeka, Knorrar, Bussa, Skep и т. д., было бы не только странно, но даже совершенно непонятно, если бы варяжские князья происходили из Скандинавии.