место, с которого он начинал этот диалог (подумать только — лишь несколько минут назад он чувствовал себя хозяином ситуации, а теперь — не мог даже собраться с мыслями и нёс какую-то тарабарщину): Послушай, должность мою хочешь? Да забирай ты! И дом мой забирай! И машину! Сына — не трожь.

Зорга направил пистолет в его сторону: На колени.

Косой: Не бывать мне на коленях!

Зорга подал Ласке жест лапой и та прострелила зайцу правое колено. Мэр закричал, упал к ногам крота.

Затем Зорга передёрнул затвор своего Кольта Паттерсона и обратился к Ласке: Помоги мне, милая.

Косой, корчась на земле, красными глазами глядел на крота: Прекращай этот цирк! Все всё поняли. Но меня ты не убьёшь! Ты хоть понимаешь, какой шум поднимется в Обществе? Да другие травоядные тебя живьём сожрут вместе с волчарами! (Ласка медленно направила вооружённую лапу крота, пока дуло его пистолета не коснулось маленькой ушастой головы) Да я мэр, мать твою! МЭР!

Зорга: Нет. Мэр теперь я. А ты. Никто.

В последнюю секунду заяц рыпнулся, напряг одну целую ногу в попытке встать и броситься на крота. Но выстрел перебил его мысли — БАХ. И мозги, некогда управлявшие целым городом, подобно сырому яйцу шмякнулись на капот джипа.

Шариков охнул. Но понадеялся, что звук выстрела перебил этот женоподобный вздох.

Лосев дрожал, стоя в стороне и опустив голову. Для него голос крота прозвучал подобно божественному, откуда-то сверху.

Зорга убрал пистолет за спину: Предоставляете мне отчёт каждый четверг. Подробный. Слышите меня, комиссар?

Лосев поднял глаза: А… понял. Всё понял.

Шариков в нерешительности наклонился к кроту: Господин Зорга. Я… могу быть свободен?

Зорга: Ещё нет. Помогите Ласке затащить тело. А мы с тобой, комиссар, сядем в машину. Нам предстоит ещё одно дело. Давай. Проводи меня до машины.

И такой большой и такой зрячий Лосев послушно взял маленького слепого старика под локоть и повёл к машине; когда они отошли на приличное расстояние от хищников и заячьего тела, он тихо сказал: Прости, Зорга. Прости уж…

Шариков подошёл к зайцу. Поморщился. Огнестрелы в голову всегда выглядят ужасно.

Ласка: Давай ты подмышки, а я за ноги.

Шариков: А чё это ты за ноги? Я тоже не хочу в мозгах мазаться.

Ласка поразмыслила над услышанным, затем взял одну ногу зайца и кивнула на другую: А, похер. Давай за ноги оттащим.

Упаковав труп в багажник, они сели спереди. Ласка — за рулём. Шариков всё же испачкался. Парадная форма, измазанная кровью и мозгами очень символично демонстрировала истинную суть полицейской работы.

И куда везут они теперь молодого капитана? Уж не валить ли тоже? А что? Капитан Шариков пока нужен. Он выкопает могилу для них троих — себя, ныне усопшего и комиссара, на котором не было теперь лица. В зеркало заднего вида Шариков видел растерянные лосиные глаза.

Лосев: Зорга, девку бы я сам не тронул… Это этот, блин… Говорит, сынок в неприятности попал. Он на Бамби вину валил. Так что я…

Зорга: Вы более можете не оправдываться, комиссар. Очень скоро это дело канет в лету. Очень скоро.

Скоро. Это когда ещё два выстрела сделают?

Шариков: Господин Зорга. По правде говоря, я слегка растерян от случившегося. Могу я знать, куда мы едем?

Зорга: Скоро узнаете, капитан.

Он и вправду узнал об этом очень скоро.

И узнал место. Они вернулись к выкопанным ямам. Вернулись к Младшему и Бамби. Те по-прежнему были в яме в окружении игуан.

На пути к ним Зорга остановил своих спутников, обращаясь к Шарикову и Лосеву: Господа. Вот и конец. Теперь осталось совсем немного. Вы должны сделать для меня кое-что. Это будет последняя просьба для вас, капитан. И первая для вас, комиссар. Вас двое. Их тоже. Вы уж разберите. Кто-кого.

Последние полчаса Шарикова мучала мигрень; теперь она усилилась: П… простите, я что-то…

Впрочем, нет. Капитан всё понял очень хорошо. Равно, как и комиссар.

Шариков: Вы снова приказываете мне казнить зверя.

Зорга: На этот раз — виновного. (крот коснулся собачьего плеча) Капитан, вы не уйдёте отсюда с чистыми лапами. Ваш мундир уже в крови. И если не хотите на нём ещё и своей крови — придётся пролить кровь одного из них.

Сзади Ласка подтолкнула его к яме, в которой дрожали двое.

Младший: Господин комиссар, помогите мне. Прошу вас, господин комиссар! Позвоните папе! Дайте мне поговорить с папой, просто один разговор, одна минутка.

Но комиссар стыдливо отвернулся и отошёл на пару шагов. Его тошнило.

Ласка: Мы собираемся обеспечить тебе разговор с папой. Прямо сейчас.

Шариков достал револьвер. Ах, лапы совсем не слушались. Пушка едва не выпала. Но он сделал глубокий вдох. Выдох. Когти с новой силой обхватили рукоять. Чиркнул язычок, зловеще прокрутился барабан. Шариков нацелился на зайца, но смотреть не решился. Отвернулся и нажал на спуск — БАХ!

Посмотрел. Невредимый заяц стоял на месте, осматривая себя. Поняв, что он невредим — Младший нервно расхохотался, приговаривая: Хихих, спасибо. Спасибо тебе, капитан. Век не забуду. Про долги забудь, ничего ты мне не должен ыхихихихихихихи…

О, чёрт, — подумал капитан. — Похоже, он меня неправильно понял.

Ласка: Пожалуй, надо смотреть, куда стреляешь, если собираешься попасть.

Шариков: Очень, бл*ть, смешно. У этого револьвера кривое дуло. Дай мне свой.

Молодой капитан убрал револьвер в кобуру и взял Беретту92 из лап Ласки.

Младший вытаращил глаза и заметался по яме: Что? Нет, НЕТ, ТЫ СУКА!!!!

БАХ! — в ключицу. Заяц упал, дёргая ногами. БАХ-БАХ — в живот и шею. Заяц корчился в предсмертных муках.

Шариков был бы не против опорожнить брюхо. И неважно, каким путём. Он перевёл взгляд на крота. Попятился от ямы и, едва, не споткнулся о лежащую под ногами корягу.

Зорга: Юноша, вы никому не расскажете о том, что здесь видели или слышали. Я часто использую страх, но мне больше по душе деньги. Мы заплатим вам. Это совсем немного для меня и довольно много для такого честного мента, как вы.

Ласка потащила Шарикова к выходу из леса.

Зорга подозвал к яме комиссара.

Бамби, поджав ноги, сидел в углу ямы и смотрел перед собой, не обращая внимания на внешние раздражители. Он понимал. В отличие от Косого и по примеру незнакомого ему волчары Серова, Бамби понимал, что с ним теперь — всё.

Но в последний миг, когда презрительно глянуло на него пистолетное дуло, как-то сам собой заворочался олений язык; Бамби подполз к другому краю