Зиму казарка прожила у меня на дворе в городе Витебске. Скоро она стала очень ручной. Позволяла даже гладить себя по спине моему сыну, когда он приносил ей пищу. Весной, однако, она стала дичать. По тому, как она натягивала и щипала привязывающую ее веревку и била крыльями по воздуху, легко было догадаться, что ее потянуло на волю. Мы с сыном решили отпустить ее. Но мы так привязались к своей дикой пленнице, что нам было бы жалко расстаться с ней без всякой надежды когда-нибудь снова услышать о ней. Я достал нумерованное алюминиевое кольцо выпуска Московского орнитологического комитета серии «С», № 109. Его мы наденем на ногу птице, прежде чем ее отпустить.

Если кто-нибудь снова поймает нашу казарку, заметит у нее на лапе кольцо и напишет об этом в Орнитологический комитет, не откажитесь сообщить мне в Витебск, куда она залетела и при каких обстоятельствах была поймана.

Человек, написавший это письмо, добавил внизу свой адрес, подписался и вложил письмо в конверт с адресом Московского орнитологического комитета.

Затем он встал из-за стола и подошел к двери.

– Миша! – позвал он сына. – Пойдем выпускать казарку.

Сидя у конуры, казарка яростно теребила клювом привязанную к ее ноге веревку. Но, заметив приближающихся людей, она сейчас же оставила это занятие, вся выпрямилась и высоко подняла голову. Теперь она казалась ростом с домашнего гуся, хотя на самом деле была значительно меньше. С первого взгляда в ней легко было узнать дикую птицу. Перья на всем ее теле лежали как-то особенно гладко и красиво, как они никогда не лежат у домашних птиц. Фигура у нее была статная, крепкая, грудь выпуклая, шея упругая. Ее короткие, широко расставленные ноги твердо упирались в землю.

Восьмилетний Миша залюбовался ее воинственным видом. Пока он подходил, казарка зорко следила за каждым его движением. Миша знал, что ее никогда нельзя застать врасплох: она всегда была готова защитить себя метким ударом крепкого клюва.

«Глупая! – подумал он. – Не понимает, что мы ее освободить пришли!»

Ему стало жаль расстаться с птицей и захотелось приласкать ее. Несмотря на свой боевой настрой, она была так привлекательна в своем свежем весеннем наряде волнисто-серого цвета, переходящем в черный наверху и белый внизу. На лбу у нее сияло полумесяцем чисто-белое пятно.

Но едва Миша подбежал к казарке, как она с криком рванулась от него. Веревка натянулась и дернула ее назад. Казарка с размаха ткнулась головой в землю.

Этим мгновением воспользовался Мишин отец. Он крепко схватил птицу сзади за крылья и поднял ее на воздух.

– Развязывай веревку, – сказал он Мише.

Пока Миша возился с туго затянутым узлом, казарка всеми силами старалась вырваться. Взрослый человек едва мог удержать ее.

– Ну, Мишка, – сказал отец, когда наконец веревка упала на землю, – теперь простись с казаркой и пожелай ей счастливого пути…

Миша прижался лицом к теплой груди своей любимицы, и на глазах у него выступили слезы.

– Не хочу с ней расставаться! – прошептал он. – Пусть она еще немножко побудет с нами.

– Плохо же ты ее любишь! – сказал отец, защищая сына от грозно шипящей казарки. – Смотри, как она рвется на волю. Подумай, как ей хочется к своим, на родину.

– Куда она полетит? Она даже дороги туда не знает: ведь ты привез ее из Петрограда в корзине.

– Ну это не беда! – весело сказал отец. – Птица всегда найдет дорогу к себе домой, хоть бы ее увезли оттуда с завязанными глазами.

– Все равно, – не сдавался Миша. – Она может опять попасть в руки людям по дороге на родину. А мы ничего даже и не узнаем о ней.

– А вот давай примем меры, чтобы узнать. Достань-ка у меня из правого кармана кольцо и плоскогубцы. Так. Ну, теперь разомкни кольцо и надень его казарке на лапу. Теперь хорошенько сожми его концы щипцами. Вот и хорошо. Если она попадется кому-нибудь в руки, так мы с тобой еще о ней услышим.

– Почему услышим? – спросил удивленный Миша.

– А вот посмотри: видишь на кольце адрес и номер? Если кто-нибудь поймает нашу казарку, он должен будет сообщить номер ее кольца по этому адресу в Орнитологический комитет, чтобы оттуда написали нам, где будет поймана казарка. Понимаешь?

– Понимаю! – обрадовался Миша. – Вот хорошо будет получить о ней весточку!

– Ну, а теперь я ее выпускаю, – сказал отец. – У меня уже руки устали держать ее.

Он подбросил птицу в воздух. Казарка взмахнула крыльями и полетела низко над землей. Но вдруг, почувствовав, что ничто уже больше не привязывает ее к земле, она рванулась вверх, перелетела через забор и поднялась над крышей.

«Гонк! Гонк!» – раздался вверху ее радостный крик.

Через минуту она казалась уже маленькой темной точкой.

– Как она обрадовалась! Даже не оглянулась на нас, – задумчиво сказал Миша. – Теперь я буду бояться за нее: вдруг она попадет в когти хищнику. Тогда мы никогда ничего о ней не узнаем.

– Не горюй! – утешал отец. – Она сильная и умная птица. Сумеет постоять за себя.

Когда казарка совсем скрылась из виду, отец послал Мишу опустить в почтовый ящик письмо председателю Орнитологического комитета.

Казарка летела высоко над землей. В вышине гудел ветер. Кругом, насколько глаз хватало, никого не было видно. Вверху, быстро и бесшумно, плыли ей навстречу белые облака.

Земля внизу казалась черной. Лишь в ложбинах кое-где еще лежал снег. Там, внизу, медленно-медленно исчезая под ногами, подвигались назад поля, леса, деревни, реки. Над ними большая стая черных птиц, махая крыльями, казалось, неподвижно застыла в воздухе. Время от времени то одна, то другая из птиц, сложив крылья, внезапно проваливалась вниз. Но вдруг, над самой землей задержав стремительное падение, торопливо поднималась назад в стаю.

Это летели грачи. Понемногу и они, отстав, исчезли из виду. Казарка неслась все вперед. Прошло уже несколько часов с тех пор, как она почувствовала себя свободной. Она спешила теперь разыскать других казарок, чтобы вместе с ними совершить длинный и опасный путь на родину. Но до сих пор она никого из своих не встретила в вышине.

Вот если б ей добраться туда, где полгода назад поймал ее охотник! Она хорошо помнила это место. Там было море. Там пролегал Великий морской путь. По нему стая за стаей вереницей тянулись казарки, гуси, лебеди, утки, кулики и другие морские и прибрежные птицы. На Великом пути она рассталась с родной стаей и со своим неразлучным другом – гусем-казанком. Скоро, может быть, она снова найдет его.

Охотник увез ее оттуда в темном мешке: она не могла запомнить дорогу. Но безотчетное чувство, знакомое только птицам, безошибочно указывало ей верный путь.

Долгий и быстрый полет не утомил казарку: птицы не знают одышки. Каждый взмах крыльев наполнял воздухом ее легкие и через них – воздушные мешки во всем ее теле, даже в пустых костях. Те же мускулы, что двигали ее крыльями, то растягивали, то сжимали эти мешки. Воздух свободно входил и выходил из них. И дыхание казарки оставалось таким же ровным, как если б она спокойно сидела на месте. Заставить ее опуститься на землю мог только голод.