– Такой набожный был?

– Этого не знаю, но раньше его часто старушки в храме видели. Ну а вот, кстати, и дом, – в указательном жесте вытянул он руку.

Мы в самом деле подходили к месту назначения – в трёхстах метрах уже виднелась массивная зазубренная стена, окружающая пахомовские владения. Вилла располагалась в отдалении от Апрелевки, и как бы возвышалась над деревней. С левой стороны от неё был спуск к озеру, а справа темнел густой лес, проход к которому преграждала проволочная сетка. Сразу за зданием начиналось кладбище – по мере нашего приближения тёмные силуэты крестов всё отчётливее выступали из тумана. Тут было как‑то угрюмо и неуютно, и я невольно вздрогнул от пробежавшего по спине холодка. Почему Пахомов с его неограниченными финансами выбрал для жизни именно это мрачное место?..

Попрощавшись с Соболевым, мы постучали в огромные металлические ворота особняка, выкрашенные синей краской. В воротах открылась дверь и на порог вышел толстый рябой полицейский сержант в расстёгнутом кителе.

– Что нужно? – неприязненно оглядев нас, кверху подбородком кивнул он.

– Мы корреспонденты «Терпиловской правды», по поводу репортажа, – выступил Саша вперёд. – Вам не звонили из города?

Сержант, не сказав ни слова, ушёл обратно в дверь, и через минуту вернулся в сопровождении офицера – маленького блондина с некрасивым, но энергичным и приветливым угреватым лицом.

– «Терпиловская правда»? – сказал он, по очереди поспешно подавая нам руку и растягивая сухие малиновые губы в приветливой улыбке. – Я капитан Сольцев, руковожу охраной особняка. Заходите, пожалуйста.

Мы прошли на двор, уложенный массивными каменными плитами. Всё тут уже было знакомо мне по фотографиям из дела. Я оглядел запущенный сад с тонкими сухими берёзками, каменную беседку, к которой вела выложенная крупным булыжником дорога, и потемневшие от времени статуи. Мне пришло на ум, что соседство с кладбищем даже шло пахомовской вилле, оно идеально дополняло её аскетичный и однотонно-мрачный архитектурный ансамбль. Конечно, вряд ли Пахомов, выбирая место для строительства, имел ввиду дизайнерские соображения, скорее тут сказался принцип всеобщей мировой гармонии, согласно которому подобное тянется к подобному. Знаменитая охранная система поместья воочию выглядела даже более впечатляюще, чем на фотографиях. Одних камер во дворе я насчитал не меньше двадцати, а были ещё замаскированные в саду инфракрасные датчики, шумовые ловушки, тепловизоры… Незаметно пробраться в здание мимо всей этой техники, было, конечно, невозможно.

Я украдкой присмотрелся к своим спутникам. Францева вилла явно интересовала мало: прислонившись к стене, он возился с мобильником. Саша несколько раз обошёл двор, делая снимки, но особого энтузиазма не было заметно и у него.

Я почувствовал лёгкое прикосновение к плечу и, обернувшись, обнаружил Сольцева, неслышно подошедшего сзади.

– По распоряжению Николая Николаевича на объекте введено усиление, – заговорщически шепнул он мне. – Если заметите что‑нибудь подозрительное – сообщайте. По вашему знаку я готов произвести задержание.

Я молча кивнул и отошёл в сторону. Через минуту нас пригласили в дом. Мы по очереди обошли обитую деревом бильярдную, мраморную кухню, на которой за картами скучали двое оставшихся без работы поваров, тренировочный зал и комнату для приёмов, где над огромным кирпичным камином висела рогатая оленья голова, бессмысленно пялившаяся в темноту глянцевыми пластиковыми глазами. Сольцев, действительно оказавшийся обаятельным человеком, с тем энтузиазмом, который встречается у искренне увлечённых искусством музейных экскурсоводов, без умолку рассказывал об убранстве виллы. Пахомов жил на широкую ногу. Изучая место преступления, следователи обнаружили целое собрание полотен русских художников (среди них, кстати, оказалась и картина Репина, давным‑давно похищенная из одного из областных музеев), многочисленные коллекции драгоценных украшений и китайской посуды, и даже три тысячелетних персидских ковра. Описывая интерьер, Сольцев щегольнул модным словцом «эклектика», но, думаю, у Пахомова не было никакого особого эстетического замысла – просто он, подобно жадной сороке, тащил в дом все понравившиеся вещи подряд, не очень беспокоясь об их взаимной гармонии. Плазменные панели, алюминиевые лампы и какие‑то футуристические стеклянные скульптуры соседствовали тут с викторианской дубовой мебелью на резных ножках в форме львиных лап, среди китайских ваз зеленели пальмы в плетёных кадках, а рядом с классическими картинами попадались репродукции снимков модных современных фотографов. Шагая из комнаты в комнату, я старался держаться позади своих коллег, и подал знак Сольцеву, приглашая поступить также – вдруг на очередной развилке кто‑нибудь из молодых людей повернёт слишком уверенно, обнаружив тем самым близкое знакомство с запутанной планировкой дома…

– А убийство где произошло? – устало поинтересовался Саша после пятнадцати минут экскурсии.

– На втором этаже, – охотно ответил Сольцев. – Если вы тут всё сняли, то давайте я вас наверх провожу.

– Да уж скорее бы, – проворчал Францев.

Вслед за полицейским мы вышли в обширный холл и поднялись по широкой деревянной лестнице с резными перилами на второй этаж. Кабинет Пахомова находился в конце длинного и узкого коридора, устланного выделанными коровьими шкурами. Отворив дверь каким‑то хитрым ключом с магнитной меткой, Сольцев впустил нас внутрь. Обстановка, уже знакомая по материалам дела, не особенно поразила меня вживую – комната разве что показалась чуть выше и длиннее, чем на картинках. Я внимательно осмотрел стены кабинета, библиотечные полки и камин, возле которого, на персидском ковре, обнаружили тело Пахомова. В центре ковра, там где была голова убитого, бурело большое пятно засохшей крови. Особенно же заинтересовали меня сложенные в углу мраморные плиты, одной из которых убили охранника. Я попробовал приподнять ту из них, что лежала в стопке сверху, но едва сдвинул с места – тут явно было не меньше центнера. Какой же силой надо обладать, чтобы играючи обращаться с подобной махиной? Я вспомнил Францева – интересно, легко ли он возьмёт такой вес?..

– Убийство произошло в два утра, – между тем рассказывал Сольцев. – Смена делала обход в пять часов и нашла два трупа – у камина вон лежал хозяин, а возле двери – охранник.

– Так, может, охранник барина и прикончил, – равнодушно заметил Саша.

– Может быть, этот вариант мы тоже рассматриваем, – дипломатично отозвался Сольцев. – Но главная версия пока – проникновение извне.

– А что камеры‑то тогда ничего не засекли? – поинтересовался Францев. – Тут же на каждом шагу электроника.

– На этот счёт у нас есть несколько теорий. Во‑первых, вероятно, что в момент убийства системы наблюдения не работали – их отключили или сами преступники, или кто‑то из их сообщников в доме. Во‑вторых в убийстве, как вы верно заметили, могли быть замешаны сами охранники, ну а в-третьих преступники могли проникнуть сюда и без посторонней помощи.

– Это как? – удивился Францев.

– Внизу, в больерной, есть маленькое окошко во двор, через