В этот же день Совет утвердил написанную Троцким резолюцию о прекращении «стачечной манифестации» 7 ноября, призвав «сознательных рабочих удесятерить революционную работу в рядах армии и немедленно приступить к боевой организации рабочих масс, планомерно подготовляя таким образом последнюю всероссийскую схватку с кровавой монархией, доживающей последние дни»[433]. Отказ от всеобщей забастовки был первым фактическим признанием поражения Петербургского Совета. Вслед за этим, также весьма сдержанно, буквально стиснув зубы, Троцкий и весь Совет вынуждены были признать ещё одну неудачу — с явочным введением восьмичасового рабочего дня. Краткая резолюция, подготовленная Троцким на эту тему, уклонялась от обсуждения вопроса по существу. Констатировав, что восьмичасовой рабочий день является «жгучей потребностью рабочего класса», резолюция вместо борьбы за его введение призывала к массовой организации рабочих в политические и профессиональные союзы[434].

Через несколько дней, 12 ноября, опять-таки по докладу Троцкого, Совет принял его резолюцию о приостановлении введения восьмичасового рабочего дня, так как оно встретило «упорное сопротивление объединённых капиталистов», а столичные рабочие не могут осуществить прежнее постановление Совета «отдельно от всей страны». Совет призывал использовать намечаемый в Москве съезд рабочих организаций для того, чтобы придать борьбе за восьмичасовой рабочий день всероссийский характер. Правда, на заседании Совета представители Семянниковского и Александровского заводов, а также некоторых других предприятий, добившихся восьмичасового рабочего дня, настаивали на продолжении борьбы. Однако большинство ораторов с других заводов и фабрик поддержали Троцкого[435], оттеснившего к этому моменту Хрусталева-Носаря и фактически возглавившего самочинный орган[436].

Постепенно меры Совета приобретали все более оборонительный характер, хотя сохранялась словесная наступательная риторика. 14 ноября была принята ещё одна резолюция Троцкого, на этот раз о борьбе против локаутов. Правда, протест против локаутов, начатых петербургскими предпринимателями, сопровождался угрозой новой всеобщей политической забастовки, но ясно было, что это лишь хорошая мина при все более ухудшавшейся игре[437].

Возможно, 25 и 26 ноября на заседании Исполкома Совета состоялись встречи Троцкого с Лениным, который незадолго перед этим приехал в Петербург, но вёл себя крайне осторожно, не принимал участия в митингах, демонстрациях и тому подобных массовых акциях. Собственно говоря, нет и точных указаний на участие Ленина в заседаниях Исполкома 25 и 26 ноября, ибо о них рассказывает только автор воспоминаний М. Эссен, явно подгонявшая свою «память» под политические требования момента[438]. Совсем маловероятным выглядит утверждение мемуаристки, что Ленин внёс на заседание Совета проект резолюции против локаутов, которая на самом деле была предложена Троцким на пленарном заседании Совета[439]. Сам же Троцкий пишет в своих воспоминаниях, что Ленин, находившийся в глубоком подполье, не принимал и не мог принимать какого бы то ни было участия, тем более активного, в работе Петербургского Совета[440]. Указаний на участие Ленина в каких-либо других заседаниях Исполкома не имеется.

По всей видимости, охранные органы империи не располагали вполне достоверной информацией о расстановке сил в Совете и о реальной роли Троцкого. Это свидетельствовало о подлинной растерянности властей, ибо Троцкий был на виду, находился в центре всех политических событий, которые происходили в столице во второй половине октября — ноябре 1905 г. Репрессии начались с ареста безликой фигуры Хрусталева-Носаря только по формальной причине — он всё ещё занимал пост председателя Совета официально.

На это событие Совет ответил резолюцией, написанной Троцким: «26 ноября царским правительством взят в плен председатель Совета рабочих депутатов т. Хрусталев-Носарь. Совет рабочих депутатов выбирает нового председателя и продолжает готовиться к вооружённому восстанию»[441]. Этим же вечером на квартире присяжного поверенного нефракционного социалиста Н.Д. Соколова[442] состоялось заседание Исполкома Совета, на котором рассматривался вопрос о дальнейшей тактике социалистов в Совете и о кандидатуре в его председатели. К единому мнению прийти не удалось. На следующий день бурные прения о том, что делать дальше, разгорелись уже на заседании Исполкома. Представитель эсеров В.М. Чернов предложил выпустить заявление, что на правительственные репрессии Совет будет отвечать террористическими ударами. Это было авантюристическое предложение, практически не реализуемое, так как силами для ответных репрессий Совет не располагал.

Исполком избрал трёхчленное председательство: Троцкий, Д. Сверчков (под фамилией Введенский — ему было получено руководство финансовыми делами) и депутат от Обуховского завода меньшевик П. Злыднев. Вслед за этим новое руководство было утверждено общим собранием Совета. И хотя Троцкий даже теперь формально не стал единоличным руководителем Совета, его функции как руководителя ещё более укрепились[443]. Но происходило это уже в то время, когда власти начали в Петербурге контрнаступление.