– Сгрести и держать, – дрожащим голосом шепнул в ответ Пукы. – Ничего сложного! Ничего!

Кэлэни явно хотел съязвить, но потом промолчал и лишь ободряюще похлопал Пукы по спине. Пукы решительно выдохнул… Стараясь держаться поглубже в тени, выскользнул из-за стражницкой и, прижимаясь к стенам домов, неслышным шагом двинулся к кулю.

Дух не спешил. Он словно наслаждался видом своей беспомощной добычи. А ужас Нямки достиг предела.

– Кто здесь? – дрожащим голоском спросила девочка, вертясь на месте в попытках разглядеть невидимого врага. – Я вас слышу… вижу… чувствую! Не прячьтесь! Выйдите! Ну пожалуйста! Вы меня пугаете! Я… я маме расскажу! А у меня мама знаете, кто? У меня мама – мис-не…

Нямь испуганно всхлипнула, губы ее задрожали, из глаз одна за другой покатились слезинки. От этого куль совсем ошалел. Он прекратил вращаться и завис перед лицом девочки, будто впитывая в себя ее нарастающий страх. По его серой фигуре шли волны, словно дух приплясывал от наслаждения. Пукы ускорил шаг. Он был совсем близко. Вылетел на середину улицы – за спиной у духа. Свет жаровни озарил его лицо…

Глаза Нямь расширились – она увидела мальчишку. Радостно вскрикнула:

– Это ты? Ты меня напугал! – и шагнула к Пукы, сама налетев на плавающего перед ней духа болезни.

Серый туман окутал Нямь. Дух повернул голову, поглядел на мальчишку. Его выглянувшая из-под капюшона парки жуткая морда, похожая на прогнившую рыбину, исказилась страхом и одновременно торжеством… и дух втянулся в тело девочки.

Тонкий, вибрирующий крик вырвался из горла Нямь. Ее выгнуло дугой, голова запрокинулась, от лица мгновенно отхлынула краска, сделав его белым-белым. Пукы едва успел подхватить рухнувшее ему на руки тельце. Удержать не смог – Нямь билась, как попавшая в силки лиса. Она упала на покрытую снежным настом землю, извиваясь в судорогах, таких сильных, что затылок касался пяток. Пукы упал рядом с ней на колени, обхватил обеими руками. Чьи-то еще руки – тонкие и нежные, но одновременно сильные – легли рядом на плечи девочки. Мис-не крепко обняла дочь. Ее густые кудри окутали мечущуюся девочку, дохнул запах хвои, воды, спокойствия леса… И Нямь начала затихать под руками матери. Успокоилась совсем, глубоко вздохнула, словно прогоняя наваждение, приподнялась, улыбнулась… и закашлялась. Сухой лающий кашель сотрясал худенькое тело. Она прижала ладони ко рту – и сквозь пальцы на снег закапала кровь. А по лицу и рукам девочки начали медленно расползаться сине-черные пятна.

– Черная немочь, – страшным голосом прошептал кто-то сзади.

Пукы обернулся. Стражник, с которым Пукы разговаривал у ворот, стоял совсем рядом. Позади него, плечом к плечу, замерли воевода и Белый шаман. Все трое, не отрывая глаз, смотрели на пятна на лице девочки, и выражение у всех троих тоже было одинаковое. Отвращение. Бессильная, беспомощная ярость. Но больше всего – страх. Кромешный ужас перед врагом, с которым нельзя сражаться, нельзя насадить на копье, нельзя даже увидеть! Ужас, от которого сильные мужчины теряют голову, превращаясь или в жалких слюнтяев, или в чудовищ, каких и в подземном мире не найдешь.

– Это все они! Обозники! – потрясая крепко стиснутыми кулаками, выкрикнул стражник, и лицо его в этот момент было страшнее гнилой морды куля. – Они виноваты! Не нужно было их пускать! Одни беды от них! – он вдруг схватился обеими руками за живот. – Я заболел! В животе жжет! Будто черви внутри ползают!

Пукы поглядел на крикуна с возмущением. Он ясно видел, что куль не успел коснуться никого, кроме Нямь!

– Руки мыть не пробовал? – сквозь зубы процедил он, поднимаясь. – Такое древнее шаманство – мыть руки перед едой! Очень помогает!

– Что-то я такого шаманства не знаю, – пробормотал Белый.

Пукы вдруг с ужасом сообразил, что он ведь тоже о мытье рук перед едой от Белых никогда не слышал. Неужели это – из позабытых знаний нижнего мира, из памяти Черного Донгара?

Словно прочитав его мысли, стражник вдруг снова завопил:

– Это все их мальчишка! Это он Самсай-ойку у костра призывал – все слышали! Да он сам – куль! А может… – стражник вдруг аж задохнулся от своей догадки, – может, он – черный шаман!

Для Пукы его слова были как ледяная глыба, со всего маху рухнувшая на голову. Мальчишка попятился, зацепился за лежащую на руках у матери Нямь и упал на снежный наст.

– Эй-эй! – подскочивший шаман удержал воина за плечо. – Ты что говоришь! Черных шаманов уже тысячу Дней как нет…

– Сейчас много дряни повылезло, какой тысячи Дней не было! – заорал в ответ стражник. – И Черные могли появиться!

– Самое интересное, этот воин даже не представляет, до какой степени прав! – в левое ухо Пукы шепнул Хонт. – Где неприятности – там и Черный!

– Только с-с чего все решили, что он их с-создает? – прозвучал над правым ухом голос невидимого для всех Кэлэни.

Для всех – кроме мис-не! Склонившаяся над заходящейся в мучительном кашле дочерью лесная дева вдруг вскинула голову. Поглядела на Пукы. Ее огромные, завораживающие, прекрасные, как лесные озера, глаза смотрели на мальчишку не отрываясь. И была в них надежда – неистовая, как буран над тундрой. И вера, из тех, что раскалывает льды Океана. И еще приказ – не повиноваться которому было почти невозможно. Почти. Пукы отполз еще дальше – теперь уже от взгляда мис-не, обжигавшего страшнее, чем чэк-най.

– Чего вы от меня хотите? – простонал он. – Зачем вы меня все заставляете? Я не могу! Я не хочу! Я боюсь, слышите! Я – не Черный! – словно отвечая на слова стражника, закричал он. – Черные плохие! Черные злые! От Черных все беды! Так жрицы говорят! Так говорят!

– А ты и поверил! – насмешливым хором откликнулись Хонт и Кэлэни.

Но Пукы их уже не слушал. Вскочив, он ринулся прочь по улице – бежать, бежать, бежать…

– Держите мальчишку! – закричали ему вслед.

Но Пукы не слышал ни топота погони, ни криков стражников. Он снова несся по крепости, но сейчас уже не убегал от духов. Просто бежал, пытаясь в бешеном движении выплеснуть свою боль, ярость, ужас… Ледяная стена словно сама выскочила ему навстречу. Пукы извернулся на бегу, отворачивая в сторону. Остановился, тяжело дыша. Мимолетно подумал, что еще совсем недавно ни бежать на такой скорости, ни тем более остановиться точно бы не сумел – вмазался бы в лед башкой. Медленно шагнул к стене и прижался к ней пылающим лбом. Откуда пришли эти новые силы? А главное, для чего? Чтоб стал Черным – и губил, накликивал порчу, вызывал войны, уничтожал тысячи людей? Или и правда – чтоб стал заступником от ужасов нынешней Ночи?

– Докладываю – твою девочку отнесли в обоз, – доложил возникший из пустоты Хонт. – Белый возле нее – пытается травами отпоить.

– Она… она вроде не моя, – словно именно это было сейчас важным, принялся оправдываться Пукы.

– Не твоя – и не будет! – жизнерадостно заверил его дух битв. – Все равно помрет скоро – куля изгонять надо, а не отварами поливать!