Наконец, они снова что-то надумали и повернулись к Джо с удивительной плавной синхронностью. На широких, плоских красноносых лицах всех троих братьев было написано абсолютно одинаковое чуть любопытствующее выражение.

— А теперь скажи мне, Джо Дойл, — промолвил старший брат, — мы вот что из твоих рассказов уяснили. Ма твоя родилась в Белфасте, и отец твоей ма жил в Белфасте, хоть ты его знать не знаешь, и даже лавчонку кое-какую он у себя держал…

Джо настороженно кивнул. Вкрадчивый тон старшего из братьев ему совсем не нравился, и Джо уже потихоньку начинал осматриваться, выискивая наиболее благоприятный путь для бегства. К несчастью, ему не повезло повстречаться с тремя ирландцами возле небольшого салона для курящих, где собирались лишь наиболее благовоспитанные и тихие из всех пассажиров третьего класса. Словом, на помощь этой братии в случае непредвиденных осложнений Джо рассчитывать бы не стал. Кроме того, у всех троих ирландцев были огромные кулаки-кувалды и ножищи обхватом с молодое деревце; все трое были великанского росту и имели косую сажень в плечах. С такими побоялась бы связываться даже самая отчаянная голова. Джо и не хотел доводить до драки, которая, как казалось, уже созрела, точно спелое яблочко. Но бежать ему было некуда.

Напрягшись, Джо исподлобья смотрел на братьев и ожидал вопроса.

— Но вот что мне интересно, — задумчиво продолжал старший брат. — Всякий порядочный человек должен знать свои корни. Уверен, что твоя ма — порядочная женщина, иначе она не воспитала бы такого славного парня, как ты.

— Поддерживаю! Поддерживаю! — тоном высокомерного олдермена воскликнул средний брат и потряс кустистой курчавой бородой.

— И вот я подумал тогда, — старший брат вдруг положил обе тяжеленные руки Джо на плечи, и Джо ощутил, как напряглись и заныли его мышцы, — ну, твоя ма, конечно, знает, кем был её дед и где он-то жил!

Холодная невидимая рука с острыми коготками тут же выпустила сердце Джо.

— М-мой… прадед, что ли? — переспросил он чуть испуганно.

— Ага! — весело подтвердил младший из братьев и стал скрести подбородок. — Конечно, твоя мать об этом знает. И ты должен знать, ведь твоя мать порядочная женщина, в конце концов. Если она — та самая, которую я с тобой видел в столовой, знаешь, с каштановыми волосами, у неё ещё платье такое светлое, выгоревшее на солнце…

— Она, она, — подтвердил Джо осторожно, — вот это — моя ма.

— Вот и славно! — воскликнул молодой ирландец. — По лицу у неё видно, — доверительным тоном обратился он к братьям, — что она — женщина порядочная и правильная, не то что эти ваши англичанки с лошадиными зубами и лошадиными шеями.

Миссис Дойл, бесспорно, понравилось бы, что слухи об её благонравии распространились по всему кораблю, но Джо это, однако, нисколько не вдохновляло. Поскольку три брата сошлись в убеждениях, они с возросшим нетерпением уставились на Джо и хором потребовали:

— Колись!

— Да не знаю я особо! — выпалил Джо. — Ну, вроде тоже он из Белфаста; дед свою лавочку не сам построил, а по наследству получил! Сдалась бы она ему, когда он еле сводил концы с концами!

По красноносым лицам братьев тотчас расплылись одинаковые хитроватые усмешки. Переглянувшись, они обменялись толчками в бока, и на их щёки излился здоровый яркий румянец. Старший брат густо расхохотался и с королевской непринуждённостью подтащил немного удивлённого Джо к себе.

— Я же говорил! — воскликнул он. — Кто бы там ни был твой па, малец, ты из наших, и это не может не радовать, слышишь?

— Слышу, — осмотрительно согласился Джо. От грубой куртки старшего брата несло табаком, потом и вульгарными женскими духами. — Конечно, я всё хорошо разобрал.

— Так и не спрашивай тогда больше об очевидных вещах, — напутствовал его старший брат и, хлопнув по плечу, отпустил.

Джо на ватных ногах неуверенно проковылял прочь и замер чуть поодаль. Все три брата смотрели на него, не отрываясь, блестящими глазами и, кажется, оценивали. Во всяком случае, Джо так казалось, поэтому он не торопился уходить.

— А знаешь что, — вдруг произнёс старший из братьев и стал копаться у себя в глубоких карманах, — я тут подумал, что ты, собственно говоря, отменный малец и просто так, без награды, отпускать тебя было бы не очень хорошо.

Он вытащил из кармана плотно завязанный полотняный мешочек, прокрутил тот несколько раз по часовой стрелке и, прицелившись, метнул Джо в руки. Джо цепко схватил мешочек и взвесил его на ладони. Казалось, что внутри вообще ничего нет.

— Это что? — спросил он.

Старший из братьев безмятежно повёл плечами.

— Табак, — ответил он.

— Табак?

— Он самый, родимый, — спокойно подтвердил старший брат и вытащил из другого кармана точно такой же мешочек, — я видел, что ты его жуёшь. Я сам начал им баловаться в одиннадцать, поэтому я и делюсь с тобой: ты ирландец, и ты мне по сердцу.

— Только не показывай матери, — погрозил Джо пальцем младший брат и опять рассмеялся, — ей это не понравится, точно не понравится, потому что она — женщина порядочная.

— Да уж не покажу, — пробормотал Джо. — Спасибо вам за вашу щедрость! Без табака для меня уже и жизнь не та!

Джо начал жевать табак совсем недавно. Во всяком случае, он точно мог бы сказать, что полгода назад ещё не притронулся бы к табаку ни в каком виде. Всё-таки миссис Дойл оправдывала своё звание порядочной женщины, и она всеми силами старалась окультурить и облагородить детей, хотя условия жизни у них были не самые лучшие. Миссис Дойл пришла бы в ярость и избила бы Джо скрученным полотенцем, если бы узнала, что Джо балуется табаком.

Но Джо давно уже уяснил и взял на вооружение простое и действенное правило: чтобы миссис Дойл не расстраивалась попусту, ей не нужно было знать слишком много.

В последнее время министры и меценаты изо всех углов и щелей кричали трубными, хорошо поставленными голосами с особым аристократическим прононсом: «Знание — сила! Знание обеспечивает прогресс! Прогресс — лучшая жизнь! Знание — лучшая жизнь!»

Но Джо, как и миссис Дойл, был человек практичный и учился разделять знание на обязательное и необязательное. Школьное образование не входило в список того, что он должен был получить для комфортной жизни. Джо не стеснялся прогуливать занятия, и, хотя он и говорил себе подчас, что посещал бы уроки чаще, не живи их семья в таких стеснённых условиях, бывали времена, когда он признавался самому себе: даже если бы мистер Дойл не играл, спал и волочился за женщинами в рабочее время и приносил бы домой достойные деньги, он, Джо, всё