– Чего надо?

Из щели на меня с опаской смотрел глаз. Я был одет слишком хорошо для детектива и слишком консервативно – для мафиози.

– Я ищу этого человека.

Я прижал карточку к щели. Дверь приоткрылась еще на пару дюймов, из нее высунулась рука и схватила карточку. После этого дверь снова закрылась, и я услышал щелчок задвижки. Я начал стучать в дверь. Ничего. Повсюду пахло рыбой. Я отошел от двери и посмотрел наверх, на окна второго и третьего этажей. Одно из них было забито досками, и из него торчал самодельный дымоход, из которого каждые несколько минут вырывался беловатый дым. В таких зданиях обычно находились всевозможные подпольные производства. То, что я здесь находился, было абсурдом: международные корпорации не вели дел подобным образом. И что еще хуже, пока я находился здесь, Билз был в «Плазе» на переговорах.

– Эй! Мистер сэр! – раздался голос.

Китаянка лет пятидесяти поманила меня, и я следом за ней вошел в магазин рядом с металлической дверью, пробрался мимо воздушных компрессоров, ящиков лука и шезлонгов, а потом через небольшой офис, в котором играли несколько детей. Она остановилась у лестницы и указала наверх. Это не выглядело многообещающим, по такой лестнице лоху в добротном деловом костюме и с бумажником, полным кредиток, подниматься ни в коем случае не следовало. Однако в этот момент она настойчиво закивала и извлекла из складок своего платья визитную карточку, которую я только что просунул в приоткрытую дверь. И я поднялся по лестнице, тяжело ступая по истертым ступеням. Наверху была небольшая дверь, обклеенная стикерами «Благодарных мертвецов». Я постучал.

– Открыто!

Это был голос Ди Франческо.

Я прошел внутрь. Сгорбившись перед одним из дюжины компьютеров, Ди Франческо что-то лихорадочно печатал. На нем были только громадные черные спортивные трусы с надписью «Университет соколиных глаз Айовы». Резинка стягивала его бороду в конский хвост. На громадном шарообразном брюхе висели золотые четки. Комната была усеяна чуть ли не сотней банок пепси.

– Итак, вас принесло сюда за плодами хакерства, – просипел он, не отрывая глаз от экрана.

– Это – ваш настоящий облик, надо понимать.

Он рассмеялся:

– Точно.

– И вы здесь работаете?

– Моя святая без света.

– Обслуживаете интернациональные корпорации всего мира?

– Угу.

– Что вы делаете?

– Опциоэктомию для избавления от пессимальной ситуации.

Он яростно застучал по клавиатуре.

– Вы хотите сказать, что у вас возникла какая-то проблема?

– Гребаная жестянка с червями не может работать в Китайском квартале. Слишком много грязной энергии.

Кажется, он говорил о своем компьютере.

– А почему вы вообще очутились в Китайском квартале?

– Потому что эти китаезы могут кого угодно где угодно спрятать, – ответил он, нажал какую-то клавишу на клавиатуре и развернулся ко мне. – Китаезы – самый сообразительный народ в мире, если вы еще этого не знаете, не считая телефонных маньяков и наркоманов. Я совсем не такой сообразительный. Если не считать компьютеров, то глупее меня я еще никого не встречал. Так что я поручил китаезам меня прятать. – Он стал возиться с каким-то кабелем. – И они умеют быть злобными, когда хотят. Местные банды – самые жестокие в мире.

– Я все равно не понимаю, – сказал я. – Вы работаете на такие компании, как моя, вот здесь?

– Нет, фактически не здесь. Ну... фактически да. Но на бумаге - нет. – Ди Франческо пожал массивными плечами. – Тут все – квантовая бугодинамика, – добавил он. – Когда вы это ухватили, то вы ухватили практически все.

– И как же вы спрятаны? Я нашел вас довольно легко.

– Видите все эти бледные тостеры и каучуковые клавиатуры? – Он указал на пирамиду из компьютеров. – В месяц они потребляют что-то около шестисот киловатт электричества. Я не плачу по счету – счета не существует. Я подключен к городской системе. Китаезы умеют это делать, хотя немалая часть энергии краденая. Что очень плохо для хакинтоша. Они выкопали долбаную дорогу Хошимина, так что с Нью-Йорком они могут вытворять все, что им вздумается.

– Дорогу Хошимина построили вьетнамцы и вьетконговцы, а не китайцы, – уточнил я.

Он не отреагировал.

– Видите вот этот кабель? Который идет к факсу? Телефонная сеть Нью-Йорка считает, что это – таксофон.

– А что будет, когда они пошлют человека вынуть деньги?

– Они его не пошлют, потому что я могу взломать их расписание обслуживания этого района и сказать компьютеру, что деньги уже вынули. – Он встал с кресла и перешел к другому столу. Я последовал за ним. – Только не надо смотреть, что лежит на столе, иначе вы будете плохо ко мне относиться, – сказал Ди Франческо.

Естественно, я посмотрел – и увидел стопку порнографических видеокассет в глянцевых коробках.

– А, я так и знал, что вы посмотрите.

– Поверьте, мне нет до этого дела, – сказал я.

– Я знаю, что это нехорошо, но ничего не могу поделать. Я человек одинокий. Одиноким парням вечно приходится мастурбировать.

– Кстати, а как мы вам платим? – спросил я.

– С помощью неких магических манипуляций.

– Например?

Он пожал плечами:

– У вас на шестом этаже огромная столовая или что-то вроде того, так?

Там ежедневно обедали примерно двести служащих. Я посмотрел на часы:

– Да.

– И у вас есть администроидная столовая на пятисотом этаже, верно? – Конечно, зданий такой высоты не бывает. – И может, они каждую неделю покупают много рыбы. Меч-рыбу для самых административно администрирующих администроидов и какую-нибудь мусорную рыбу – треску или хреску для всех остальных, так? Может, они покупают рыбу у кого-то из моих здешних друзей-китаезов. Или может, они только делают вид, будто покупают китаезную рыбу по бланкам заказов и прочему, а большая часть денег уходит мне.

Я не верил, что Моррисон пошел бы на такую нелепую уловку.

– Это сплошное дерьмо.

– Нет, это вы попали в область потенциальной дерьмозности. Думаете, то, что я сказал, исключено? В любой гребаной дроидной корпорации находится какой-то пиджак, который сидит у себя в кабинете и приказывает компьютеру оплачивать счета. Эти старые махины отправляют чеки круглые сутки, по паре сотен в час. Достаточно только, чтобы кто-то отправил в расчетный центр счет с чьей-то подписью. Пустяки. В рыботорговле никто не ведет точного учета...

– Хорошо, – прервал я его. – Как начет факсов?

Он протянул мне папку с факсами. Все они были отправлены из отеля за последние несколько дней. У «Фолкман-Сакуры» было в отеле свое оборудование для обработки текстов, и факсы отправлялись на более длинной европейской бумаге. Я достаточно хорошо знал немецкий, чтобы понять основное содержание посланий. Большая часть факсов, судя по всему продиктованных Вальдхаузеном, была адресована «Дойчебанку», гигантскому национальному банку, осуществляющему финансирование германских корпораций. Это указывало на то, что у «Ф.-С.» есть источник капиталов, но это мы и так знали. В факсах говорилось, что после первых нескольких дней переговоры «пошли, как ожидалось, и мы будем действовать или тянуть время в соответствии с вашими указаниями».