litbaza книги онлайнТриллерыСквозь огонь - Евгения Овчинникова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Перейти на страницу:

Я забралась внутрь первой, почему-то ожидая, что там перестанет противно знобить. Не перестало. В палатке было тише, но не теплее.

– Может, в той машине, на обочине, оставили ключи? – спросила я, выглядывая наружу.

– Нет, – ответил отец. Он накидывал на палатку что-то вроде тонкого дождевика. – Ключи с собой увезли.

Потеряв надежду погреться, я вернулась в палатку и села на пол в одном из отсеков. Джинсы прилипли к коже, противно мокрые, кофта на спине обдала холодом. Захотелось есть и, как ни странно, пить, хотя от одной мысли о воде меня тошнило. Я вышла из палатки и сказала отцу:

– Пойду за дровами, замерзла.

Рафа пристраивал старую отцовскую железную кружку под низко висевшими листьями куста. С них, капля по капле, падала со звоном вода.

Я прошла мимо и углубилась в лес. Он мгновенно поглотил все звуки – и шорох накидки, пристроенной отцом на палатке, и голос Рафы, который о чем-то спрашивал.

Я набрела на кучу валежника, вытащила две длинные корявые ветки, обхватила и поволокла за собой. Бросила обе ветки перед отцом и отправилась обратно, к сухой куче. Отец уже устраивал костер: ломал дрова ногами и складывал на безопасном расстоянии от палатки. Из леса вынырнул Рафа, кинул отцу охапку валежника, спросил:

– Близко к деревьям. Не полыхнет?

– А черт его знает, – задумчиво ответил отец. – Согреться-то надо.

Он разжигал огонь: составлял конусом дрова потолще, ломал тонкие веточки для растопки. Чиркнул спичкой, поднес ее к щепкам, низко наклонился, подул. Костер задымил, но огонь не разгорелся. Отец чиркнул второй спичкой. У него были свои, но я достала каску, в которой, кроме коробка, был еще небольшой кусок газеты. Протянула бумажку отцу. Он взял, осторожно скомкал, подложил в костер, и он разгорелся, и горел горячо и ровно, и падающие сверху редкие капли дождя не мешали ему.

Я села близко, сунула руки чуть не в самый огонь. Дрожь не проходила, добавилась еще противная резь в глазах, в горле царапало. Я подкинула веток в костер, и он разгорелся, огромный, жаркий.

– Не кидай много, дерева займутся, – коротко сказал отец и ушел за дровами.

Рафа приносил дрова, ломал, подкидывал в огонь и уходил за очередной порцией. Я не понимала, почему они с отцом не сядут погреться, ведь тоже, наверное, промокли насквозь, наверняка простудятся.

Незаметно наступила темнота. Сверху небо было еще светло-серым, хотя и там, за пределами леса, близилась темная, поливаемая дождем и обдуваемая пронизывающим ветром ночь.

Я нашла в темноте кружку, которую Рафа поставил под воду, выпила все, что туда накапало, и поставила обратно под листья. Вернулась, легла у костра, положив руку под голову. Отец с Рафой куда-то подевались. Стояла тишина, в которой громко гудел костер, потрескивали дрова, раздавались редкие шлепки капель по листьям.

Я уснула, и мне привиделся какой-то неразборчивый бред. Я то горела, то тонула, то умирала от жажды на берегу быстрой мутной реки. Разбудил меня разговор и произнесенное вслух мое имя. Я с трудом открыла глаза.

У костра сидели отец и Рафа. В оранжевом свете я увидела еще людей, которые стояли над нами, и от удивления приподнялась. Но это оказались развешенные на ветках для просушки куртки. Вверху шумели от сильного ветра деревья, вдалеке гремел гром, и сверху небо иногда освещалось молниями. Шелестел дождь. Он не падал с неба, но стекал с деревьев, с листьев и веток. Пока я спала, земля промокла, и бок, на котором лежала, снова стал мокрым, хотя до того, как задремать, я успела просушить одежду.

– Спать будем по очереди, – сказал отец. – Вы сейчас идите. Разбужу. Высижу сколько смогу.

– Есть какая-нибудь еда? – скрипуче спросила я.

– На. – Отец протянул мне хлеб.

Я трясущимися руками взяла кусок с коричневой корочкой. Хлеб был пористым, кисловатым и очень вкусным, и, несмотря на голод, я долго жевала его, растягивая удовольствие.

Костер шипел. На него сверху скатывались ручейки воды, но высыхали, не добираясь до сердцевины. Рафа смотрел на пламя, потирая ладони. Вера вышла из леса, присела между отцом и Рафой, протянула руки к огню, взглянула на меня.

– Спроси у него. Спроси обо мне. Он все расскажет.

Рафа дернул плечом, отгоняя кружившего над ним комара. Потянулся к куче дров за поленом.

– Это ты был с ней на крыше? – спросила я, глядя в костер. – Скажи, что там было? Что она говорила перед тем, как спрыгнуть?

Рафа посмотрел на меня с недоумением, и уже по одному его взгляду я поняла, что нет, не он, что и тут я ошиблась.

– Ты знал, что случилось зимой, – продолжала я.

Я не могла остановиться. Сегодня все должно было проясниться. Рафа никуда не денется, никуда, и расскажет, что же произошло тогда, в девяносто девятом. Вера пошевелила кроссовкой полено, прогоревшие дрова провалились, костер распался и горел низко от нескольких кусков.

Рафа медленно потянулся за дровами, взял три небольших полена, положил в огонь. Я ловила его взгляд, но натыкалась на все ту же холодную стену. Она надежно защищала Рафу от таких, как я. Снаружи загудел, завизжал ветер. Так громко, что мы, все трое, подняли головы и посмотрели вверх. Ураган мог зацепить деревья, и они один за другим могли повалиться, навсегда укрывая нас своей богатой кроной, толстыми стволами и жирными корнями, вывороченными из земли. Но ничего не случилось. Порыв ветра усвистел дальше, деревья над нами успокоились, перестали раскачиваться и визгливо скрипеть.

– Кто тебе рассказал? – спросил Рафаиль.

– Леня.

Рафа молчал.

– Почему вы не сказали мне? – прошептала я. – Я помогла бы.

– Я не знал, что делать, – сказал Рафа, и я с облегчением увидела, что он плачет. Он оплакивал Веру. – Она пришла тогда, как я понял, после Лени, ночью. Мы думали, что-то случилось, открыли, а там – Вера. Пьяная, еле держалась на ногах. Стояла на площадке, отец сначала не пустил в квартиру. Потом я ее все-таки затащил. Вся растрепанная, одежда порвана. Родители ушли к себе, отец все ругался, хотел ее выгнать… Ну, ты помнишь, какой он был. Мать его еще долго успокаивала…

Я вспомнила о своем отце, сидящем напротив. Он немигающими глазами смотрел в костер. Уйти не мог, было слишком холодно, да и пообещал ведь дежурить первым. Я пожалела, что он, не желая того, узнает всю нашу историю.

– Она зашла ко мне в комнату, плакала, я не мог ее успокоить. Все время ходила туда-сюда, не раздевалась, не садилась. Я, конечно, понял, что случилось. И онемел… Не знал, что сказать. Как помочь. Столько ее слез осталось на моем ковре. Потом летом мать заставила его постирать. Я стирал и думал: вот сейчас смою ее слезы, и ничего у меня не останется. Стирал и плакал, первый раз за все время.

Рафа говорил торопливо. Я поняла, что он никому раньше этого не рассказывал. Молчал, хранил в себе Веру и ее слезы.

1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?