Голос Кейт звучит глухо, но серьезно. Я не привыкла к ней «такой», но сейчас не время сомневаться, а время верить. И я хочу верить хоть кому-нибудь.

— Если кратко, то по показаниям Мэтью, когда в раздевалке «Беркутов» из его сумки выпал неизвестный пакет, в числе первых, кто на это отреагировал, были Дуглас Харт и Эван Коллинз. Именно Харт буквально сразу сообщил, что кто-то подбросил пакетики-чеки с наркотическим содержимым в шкафчики девятиклассникам. И это слышали все, кто был в раздевалке. Дуглас упомянул количество десять штук и таблетки амфетамина. Но дело в том, что знать об этом к тому моменту он никак не мог! Твой отец говорит, что, когда ему и офицеру Томпсону сообщили о произошедшем в раздевалке, о деталях вызова полиции в школу знали только директор Гибсон и секретарь Моран. Но они оба клянутся, что никому не разглашали информацию, а ученики девятого класса, пока шел досмотр ящиков, сидели в кабинете под присмотром преподавателей. И Гибсон и Моран готовы подтвердить это на суде под присягой, иначе школе грозит репутационная катастрофа. Я уже молчу о конце их карьеры.

Кейт берет короткую паузу, чтобы перевести дыхание и продолжает:

— А еще пришли результаты графологической экспертизы.

— И… что она показала? — мне кажется, я боюсь дышать, так внимательно слушаю сводную сестру.

— Лист действительно вырван из блокнота Палмера, но список учеников писал не Мэтью. Тот, кто его написал, явно торопился, потому что оставил четкий отпечаток большого пальца у края листа, когда его вырывал. К тому же плохо подделал почерк, рассчитывая, что Палмеру все равно никто не поверит. Если бы только можно было получить разрешения взять образцы у всех «Беркутов», ты понимаешь… — затихает Кейт, но я уже догадываюсь сама:

— Но это практически невозможно.

— Да. Никто из родителей не даст такого разрешения, если не будет прямых доказательств.

— Постой! Но как же теперь Дуглас Харт?.. Мэтью знает о результатах экспертизы? Отец не говорил, когда полиция намерена допросить Харта и Коллинза? Господи, да Лукас уже завтра, имея результаты на руках, должен требовать освобождения брата!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Кэтрин молчит, и я окликаю ее, вскакивая с места:

— Кейт?

— Я слышу, Эшли! Просто есть вторая новость, о которой тебе не сказал Брайан.

Если есть темная пропасть, куда падают испуганные сердца, то мое летит именно туда. За две секунды я успеваю подумать, о чем угодно, но только не о том, о чем сообщает моя сводная сестра.

— Лукас Палмер арестован и сейчас находится в полиции.

— Что?! — моя спина мгновенно холодеет и кровь отливает от лица. — О, нет!

— Сожалею, Эшли.

— Но как? Когда? За что?!

— Вчера вечером. За силовую попытку проникнуть в закрытый женский центр «Цветы магнолии» и причинение центру материального ущерба. Я не знаю, как об этом стало известно Мэтью, но сегодня твой парень здорово пощекотал всем нервы, требуя его освободить. Брайану пришлось просить для него отдельную камеру, чтобы Мэтью не ввязался с кем-нибудь в драку. Он и сейчас поехал к нему.

— Не понимаю… Но что произошло? Причем тут женский центр?

— Вроде бы девушка Кристиана, старшего брата Мэтью… Извини, я забыла, как ее зовут.

— Бетти, — выдыхаю я.

— Да, точно! Бетти отказалась от своего ребенка и оставила его в этом центре. Центр частный и непонятно на какие деньги существует, но свои права они знают и полиции не к чему подкопаться. Бетти подписала все необходимые документы, а сама исчезла из города. Марио Палмер утверждает, что у нее просто сдали нервы, и что ей вполне могли пообещать деньги.

— Какой ужас… — я не чувствую, как мои непослушные пальцы стягивают в узел кофту на груди. — Тогда понятно, почему Лукас пытался к ним попасть. Палмеры не бросают своих детей, Мэтью мне говорил об этом. Но, Кейт, а как же Кристиан? Он же отец!

— Только на словах. Бэт не вписала его имя в свидетельство о рождении ребенка — Брайан видел документ, там пусто. Чтобы доказать отцовство и добиться экспертизы — Кристиану понадобится специализирующийся на подобных делах адвокат, большие деньги и время. И еще не факт, что судья даст ход такому делу, когда истец заключенный и не может сам выполнять отцовские обязательства. А если к моменту рассмотрения заявления ребенка уже успеет усыновить семья…

Она может не продолжать, я снова догадываюсь и сама:

— То у Палмеров никаких шансов, да?

— К сожалению, Эшли. Мама сталкивалась с этим центром. Это полуобщина со своей идеологией. У них свои защитники и интересы, и они знают, как психологически воздействовать на молодых женщин. Конечно, Бетти могла решить и сама, но сейчас это уже не важно. Таких маленьких детей усыновляют очень быстро. Уже завтра или послезавтра у Лео будет другое имя и другая семья. Он может просто исчезнуть.

У меня нет слов, чтобы хоть что-то сказать. Все похоже на какой-то дурной сон, из которого, сколько не беги, а нет выхода. Получается только выдохнуть из сердца:

— Кейт, пожалуйста. Прошу тебя!

Сейчас я готова ее умолять. Мы обе понимаем, что только Патриции под силу вмешаться в эту ситуацию и попасть за стены «Цветов магнолии». Больше никому. Ни Лукасу, ни Крису, ни моему отцу. Если захочет, моя мачеха может быть настоящей стервой с акульей хваткой, перед которой не устоит ни одна дверь. Не даром ее называют «Железная Пэйт».

Иначе Палмеры кого-нибудь убьют и тогда уже не будет стоять вопрос о поручительстве над Мэтью, а все перейдет под гриф «непоправимо».

— Ты должна сама с ней поговорить, Эшли. Как только мы закончим разговор, позвони моей матери. Она любит тебя.

— Кейт…

— Пожалуйста, не заставляй меня брякнуть какую-нибудь гадость из зависти. Я всего лишь констатирую факт. А сейчас мне пора идти. Я должна успеть еще кое-кого увидеть сегодня, иначе не усну.

— Нет, Кейт.

Мы снова несколько секунд молчим, вслушиваясь в тишину соединения, пока Кэтрин вдруг не отзывается:

— Скажи, Эш, когда я рассказала тебе о Дугласе, ты ведь подумала о том же человеке, о ком и я? О Рентоне?