Как только Луна уехала их особняка, к супруге вернулось её прежнее хладнокровие и отчуждение. Больше она не пыталась наладить наши отношения, не прикасалась ко мне и держалась отстраненно. Это лишь доказало, что все истерики были вызваны присутствием молодой конкурентки, что задевало её чувство собственной важности и значимости. Собственно, что и требовалось доказать.

Спустя несколько ночей с момента отъезда  Уилла и Луны, я застал жену в объятиях моего верного помощника Джона. Вместо надлежащей злобы и гнева, я испытал лишь облегчение. Теперь меня с этой женщиной ничего не связывает. Я велел ей собирать вещи и отправляться в родительский дом вместе со своим любовником. Я предоставил Марго возможность самостоятельно рассказать о случившемся отцу, чтобы между нашими королевствами не возникло вражды. Супруга согласилась, зная, что так её оплошность останется втайне от посторонних.

Но, честно признать, всё это не имело значения, все мои мысли там, в лесу, вместе с чужеземкой.

Пока жена собирала вещи, я заметил в её увесистом сундуке знакомые рукописи, похожие на записи Торвальда. Как выяснилось, никакая сила разрушения не преследует Луну – это Марго устроила «пожар» в тайнике старца, спрятав книги с пророчеством и насыпав вместо них пепла.

Видимо, кто-то из слуг следил за Уильямом, и рыжеволосая смогла понять, что нам нужны эти рукописи для помощи чужеземке. Ведь без пророчества нам пришлось рискнуть и отправить Луну в лес, а оттуда редко кто возвращался живым, и Маргарет это прекрасно понимала.

После такого предательства предложение расторжения союза миром стало неактуально, ведь я больше не мог верить словам Маргарет. Она способна преподнести отцу любую историю, настолько искаженную, что начнется скандал. Мне пришлось лично отправить гонца к Роберту Воителю с подробным письмом о том, что сделала его дочь, чтобы к нашему поместью впредь не было не единой претензии, а в случае войны с лесными тварями, они прислали своих людей для обороны.

Весь следующий день я провел за изучением записей и, кажется, нашел то, что может помочь исцелить Луну. Способ возвращения домой – не искал. Не хочу этого. Знаю, между нами лишь метка, но чувства слишком реалистичные, чтобы сделать вид, что их и вовсе нет. Может Торвальд сможет убрать действие символов, а там уже видно будет. Если это лишь обман, я смогу отпустить её.

Все эти бесконечные дни ощущения были странными, не такими, как обычно. Я не чувствовал Луну в буквальном смысле, как когда девушка была рядом, но все мои мысли то и дело возвращались к ней. Я тосковал, скучал, ощущал острую необходимость увидеть её, прикоснуться. Не помню, чтобы наша связь работала на таком огромном расстоянии, но может её воздействие растет?

Да только, жива ли она вообще? Их нет более трех ночей, Уильям называл этот срок максимальным. Не хочу верить в то, что они погибли, но тревожные мысли сами собой лезут в голову.

Я стоически оставался в поместье, так как за ним нужно приглядывать, на четвертый, пятый и даже шестой день. Почти потерял надежду, но все ещё посылал всадников проверять окраины леса, вдруг заметят кого. Но вестей не было.

Через несколько ночей должен вернуться и сам старец, да только какой теперь от него смысл, если я лишился и брата, и… чужеземки, пока не могу назвать её более громким словом.

Сегодня утром все изменилось! Мною начало овладевать тревожное чувство, стягиваясь в грудной клетке и подбираясь к сердцу, заключая в цепкие лапы. Уверен, что Луна в опасности, ей нужна моя помощь.

Ведомый каким-то внутренним голосом, быстро собираю небольшой отряд, и мы скачем в лес, прямиком к месту, где я впервые увидел чужеземку. Наверное, со стороны я выгляжу безумцем, который без каких-либо вестей мчится к священной роще, к которой простым смертным лучше лишний раз не подходить, если они не хотят быть околдованными лесными нимфами.

Выехав на широкую тропу, чувствую, что сердце заколотилось с большей скоростью. Пришпориваю коня, ускоряя ход, первым поднимаясь на небольшой холм. Вижу её, стоящую посреди дороги, внимательно глядящую на меня.

Не помню, когда в последний раз радовался чему-то так же сильно. Уильям стоит рядом, что тоже является доброй вестью, просто сейчас всё мое внимание направленно только на Луну.

Останавливаюсь недалеко от девушки, спешиваюсь и сокращаю расстояние между нами за пару широких шагов. Нет сил сдерживать чувства или вновь пытаться контролировать себя.

Обхватываю руками тонкую шею и наклоняюсь, накрывая её мягкие губы своими, почти растворяясь в этом невинном моменте нежности, чувствуя, как все тело льнет к ней, ликуя и разрываясь от счастья.

Она здесь, рядом, жива и невредима, чего же ещё можно желать?

Отстраняюсь первым, помня, что в глазах Луны я все ещё женатый мужчина. Нужно немедленно все пояснить:

– Мы расстались с Марго. Больше она не является мне супругой. Теперь нет преград, мы, наконец-то, можем быть вместе, – говорю на одном дыхание, нежно проводя пальцами по девичьей щеке. В ожидании реакции заглядываю в такие большие, зелёные глаза, которые, отчего-то, смотрят ошарашено и растерянно.

– Генри… – тихо произносит девушка, убирая мои руки от своего лица, делая шаг назад, увеличивая дистанцию.

Не понимаю, что случилось? Почему теперь, когда нас ничего не сдерживает, Луна решила выстроить стену?

– Да, я тоже рад тебя видеть, брат, – недовольно произносит Уильям, вынуждая перевести взгляд на него. Только сейчас замечаю, что парень стоит без рубашки, его волосы мокрые, собственно, как и у Луны.

– А что с вами произошло? Почему вы так долго, и почему мокрые? Твоя мать смогла помочь? – эти вопросы сейчас важнее наших чувств, с ними мы разберемся в особняке.

– А где создания? – растерянно спрашивает Луна у младшего, а тот лишь пожимает плечами.

– Они обычно не показываются смертным. Генри напугал их, и они скрылись. Но нам лучше не рисковать и уходить отсюда побыстрее, – отвечает брат, глядя на чужеземку. – Мы расскажем всё по дороге, не против? – спрашивает он уже у меня, беря девушку за руку. Она же поднимает на меня взгляд, полный неловкого смущения.

Они вместе? Между ними что-то было?

Сердце пропускает пару ударов, а ревность накрывает волной, распространяясь по всему телу липкой желчью, оставляя горькое послевкусие, сдавливая ребра, обхватывая горло, перекрывая доступ воздуху. Крепко сжимаю руки в кулаки, понимая, что у меня нет оснований выражать претензии, это её выбор, и я обязан его уважать. Или нет? Ладно, с этим разберусь чуть позже.

– Поехали, – отвечаю сдержанно, но в голосе слышны стальные нотки. – У меня нет для вас свободной лошади. Луна поедет со мной, а ты Уильям, выбирай кого хочешь, – мой тон грубый, даже повелительный.

Брат меняется в лице, плотно сжимает челюсть, от чего на щеках проступают желваки. Вижу, что ему не нравится этот план, но он не осмелится требовать при всех, чтобы я уступил ему коня, все же я здесь правитель.