Неужели она сама в мечтах, своими снами вызвала к жизникакие-то темные силы, и судьба распорядилась так жестоко: мужу — смерть, а ей —пожизненное уродство…

Врачи, однако, были настроены оптимистично. Говорили, чтохоть и остались на ее лице шрамы, но со временем можно будет еще провести сериюопераций, только нужно подождать. Но Мария Николаевна все уже для себя решила.Если бы она жила в девятнадцатом веке, то дорога ее после несчастья была быопределена: в монастырь. Там бы она доживала жизнь, коротая время в молитвах,ожидая встречи с Богом. Но Мария Николаевна никогда не была женщинойрелигиозной, и не принято как-то в современном мире идти в монастырь. Она долгодумала и приняла наконец решение. Она разобралась. с делами мужа, продала фирму,а также дачу и квартиру в Москве. Себе она купила квартиру в Петербурге, причемпросила агентство сделать это как можно быстрее и незаметнее.

Квартира располагалась в уединенном месте, рядом с чуднымпарком — ежедневные прогулки были единственным развлечением, от которого МарияНиколаевна решила не отказываться. Она не сказала никому из своихмногочисленных знакомых, куда направляется и вернется ли когда-нибудь в Москву.Возможно, после года такого существования она обретет покой и волю к дальнейшейжизни, тогда она снова обратится к врачам. Но так надолго Мария Николаевнапредпочитала не загадывать.

Судьба распорядилась за нее, сделала ее пешкой в подлой имелочной игре мерзких людишек. И душа Марии Николаевны Амелиной не нашлауспокоения и бродила теперь среди живых, горько жалуясь на несправедливостьсотворенного с ней зла.

По прошествии положенного времени вернулся в Москвувозлюбленный Марии Николаевны, пытался искать с ней встречи, но не нашел уже вМоскве ни ее самой, ни даже упоминания о ней. Общих знакомых у них не было, онсумел выяснить только про аварию, про смерть мужа, про ее шрамы.

К тому времени все знакомые уже перестали сплетничать —время прошло, интерес пропал.

Человек, которого имела несчастье полюбить Мария Николаевна,был профессиональным разведчиком, такая уж была у него работа. И сейчас он своюкарьеру на этом поприще решил закончить и найти что-нибудь поспокойнее — годыидут, пора и на покой. Удар, который нанесла ему судьба, отняв любимую женщину,был силен, но не сломил его. Он долго думал, имеет ли он право разыскиватьМарию, ведь если бы она хотела этого, она оставила бы ему весточку. Но тем неменее он решил разыскать ее и убедиться, так ли все плохо на самом деле с еелицом, а также постараться помочь ей и приободрить, убедить ее, что внешность —не главное для них, она все равно нужна ему.

Адрес квартиры в Петербурге он выяснил достаточно легко, приего-то профессии.

И вот, приехав в этот город, он разумеется, не стал сразуломиться к Марии, чтобы не испугать, а решил сначала понаблюдать за ней издали.Он вычислил нужные окна на шестом этаже, они были плотно задернуты шторами.

Потом он поднялся по лестнице на шестой этаж и осторожнозаглянул на площадку. И в это время интересующая его дверь отворилась, и оттудавышел неприятный мужчина — невысокого роста, плешивый и неважно одетый. Мужчинапроговорил что-то в глубь квартиры, показалась женская рука, которая заперла заним дверь, и все стихло. Человек выглянул в окно на лестничной площадке изаметил, как плешивый вышел, незаметно оглядываясь на ходу, как шмыгнул заугол, стараясь не привлекать к себе ничьего внимания. Его простоватый вид необманул бывшего возлюбленного Амелиной: за долгие годы работы взгляд его былнаметан, и теперь он ясно видел, что плешивый мужчина был опасен, очень опасен.Что могло быть общего у Марии с этим типом? Возможно, в агентстве перепуталиквартиру, но нет, он все выяснил точно, и здесь ему дали твердый ответ, что потакому адресу прописана Мария Николаевна Амелина. Но где же она сама?

Человек позвонил по телефону, трубку долго никто не снимал,потом ответил женский голос, совершенно чужой. Сомнений не было, это не она.Потому что лицо, конечно, могло сильно измениться после аварии, но тембр голосаМарии он узнал бы из тысячи других голосов. Многолетнее профессиональное чутьеподсказало ему не соваться сейчас в квартиру, а попробовать выяснить кое-что состороны.

Днем приезжал Олег и по моей просьбе основательно выгулялГорация. Олег привез кое-какие мои вещи, те, что я оставила в его квартире, втом числе и картинку Неонилы, которая стала нравиться мне с момента похищенияеще больше. Он походил немного по квартире, вздыхая, и наконец удалился, а мы сГорацием поднялись к Эрику и заняли наблюдательный пост у окна. Он приехал чутьраньше обычного и поднялся в квартиру без приключений, в лифте с ним ничего неслучилось.

— Деньги придут завтра! — с порога сообщилон. — Я точно знаю.

— Боюсь, что они это тоже знают, — вздохнулая, — определенно кто-то в твоем благотворительном фонде на них работает.

— Не могу же я каждого подозревать! — возмутилсяЭрик.

— Поешь скорее, — спохватилась я, — а то какбы не начали они тебя опять мучить…

— Мне так нужна завтра свежая голова!

Это ужасно — знать, что у тебя в мозгу копаются всякие проходимцы.И вдруг они все же сумеют со мной совладать, что тогда делать?

— Почему ты говоришь «они», когда мы точно знаем, чтоэто «она», — та самая женщина, что находится сейчас в квартире напротив.

— Ты уверена?

— Уверена. А теперь слушай и не перебивай, у нас маловремени.

И я рассказала ему про то, как принимала препарат ВалентинаСергеевича, как беседовала сегодня с зловредной соседкой и как опознала ее вкачестве той самой А. Р., о которой так нелицеприятно высказался ВалентинСергеевич в своих записках.

— И все равно у нас нет против нее никакихдоказательств. Если только милицию напустить, что она самозванка… — мечтательнопротянула я.

— Пока они там будут разбираться, она улизнет. Потомучто ту, настоящую соседку, никто у нас в доме как следует не знал, так чтоникто с уверенностью утверждать не может, что эта женщина — не та.

— В общем, я предлагаю такой выход, — решительноначала я, — дать возможность той злодейке воздействовать на тебя, но ябуду тебя защищать.

— То есть ты хочешь сказать, что опять примешьпрепарат? — Эрик даже вскочил со стула.

— А что еще остается делать? — Я пожала плечамикак можно спокойнее, предчувствуя, что сейчас разразится буря.

— Это исключено! — твердо заявил Эрик. — Я немогу позволить, чтобы ты из-за меня рисковала своим здоровьем.

— Ты предпочитаешь, чтобы эти сволочи выжали тебя каклимон, получили, что хотели, а потом устроили тебе автокатастрофу? — явышла из себя, но тут же опомнилась, подошла к Эрику и обняла его. —Милый, я просто не могу этого допустить… Как же я без тебя?