видишь, она ломается, но я со своей стороны считаю, что ничего лучшего для нее и придумать нельзя. Ты уж сам решай, как лучше ответить.

– Хорошо, – сказал Сабуро и отправился в Сандзёдоно.

Когда Отикубо узнала о сомнениях Синокими, она от души ее пожалела.

– Не мудрено, что у нее такие опасения, но вы, братец, развейте их, научите ее смотреть на вещи более здраво, ведь в жизни еще и не то бывает… Нет числа печальным примерам!

Митиёри со своей стороны сказал Сабуро:

– Главное, чтобы ваша матушка согласна была. Сыграем свадьбу, не слушая отговорок невесты. Наместник уезжает в конце этого месяца и просит нас поторопиться со свадьбой. Скорей привезите Синокими сюда.

Посмотрели в календарь и нашли, что счастливый день в этом месяце приходится на седьмое число.

«Какие еще могут быть препятствия? – думал Митиёри. – Парадные платья для прислужниц давно уже готовы. Свадьбу можно сыграть в западном павильоне». И сейчас же приказал отделать его заново.

– Доставьте скорее Синокими ко мне во дворец, – послал он приказ ее родным. Все в доме, начиная с Госпожи из северных покоев, принялись собирать Синокими в дорогу, но она все медлила, все тянула с отъездом, опечаленная тем, что ее приневоливают к новому замужеству.

– Как это можно не поехать, если господин министр приказал, – ужасались окружающие. – Своевольная упрямица!

Наконец Синокими усадили в экипаж. Ее сопровождала небольшая свита: две взрослые прислужницы и одна малолетняя.

Дочери Синокими уже исполнилось к этому времени десять лет. Она была очень мила собой и совсем не походила на своего уродливого отца. Девочка непременно хотела поехать вместе с матерью, пришлось ее удерживать силой, и Синокими пролила много слез, расставаясь со своей любимой дочуркой.

Митиёри, нетерпеливо ожидавший приезда Синокими, тотчас же принял ее и начал беседовать с ней, но она смущалась даже больше, чем тогда, когда первый раз выходила замуж, и почти не находила слов для ответа.

Синокими была еще молода. Четырнадцати лет она вышла замуж, а в пятнадцать стала матерью. Ей только-только исполнилось двадцать пять лет.

Отикубо, которая была старше ее на три года и находилась в самом цветущем возрасте, по-матерински заботилась о ней.

Наступил день свадьбы. Синокими вместе со своей свитой перешла в роскошно убранный западный павильон. Отикубо заметила, что прислужницы невесты не слишком хорошо одеты для такого случая, и подарила каждой из них полный парадный наряд. Она позаботилась и о том, чтобы у сестры была многочисленная свита, как полагается иметь знатной даме. Покои невесты поражали своим великолепием. Все родные Синокими собрались в западном павильоне.

Перед самым вечером в павильон пожаловал хозяин дома и начал распоряжаться приготовлениями к свадьбе. Брат невесты, Сабуро, был очень этим польщен. Когда на землю спустились сумерки, появился и сам жених. Сабуро почтительно встретил его у входа.

Синокими поняла, что не может дольше отказываться. Против жениха сказать ей было нечего, и к тому же сосватал его сам Митиёри. Она смирилась со своей судьбой и вышла навстречу своему нареченному.

Наместнику невеста понравилась. Он нашел, что у нее красивая внешность и приятные манеры. Жених с невестой повели между собой долгую беседу, но содержание ее не дошло до меня, и я о ней умолчу.

На рассвете наместник возвратился к себе домой.

«Понравилась ли ему Синокими?» – с тревогой думала Отикубо.

– Я знаю немало случаев, когда супружество бывало счастливым, несмотря на то что жених с невестой не писали друг другу писем до свадьбы и не имели случая узнать, что у каждого на сердце, – успокаивал ее Митиёри. – Нечего опасаться, что наместник неуважительно обойдется со своей женой, но мало хорошего, конечно, если от молодой жены веет холодом, так что страшно к ней подступиться. Когда я впервые начал посылать тебе любовные письма, – помнишь? – я, как заправский светский любезник, даже и не знал, что такое настоящая любовь, а просто думал приволокнуться за хорошенькой девушкой. Но после первой нашей встречи все изменилось. С тех пор меня бросало в холод при одной мысли о том, что я мог легкомысленно отказаться от тебя и мы бы никогда не узнали друг друга. Странно думать об этом, не правда ли?

Беседуя между собой таким образом, супруги направились в западный павильон. Синокими еще спала за пологом. Пока Отикубо будила ее, от наместника прибыло послание новобрачной.

Митиёри повертел письмо в руках.

– Хотелось бы мне первому взглянуть на него, но, может быть, там написано что-нибудь не для посторонних глаз… Отдай Синокими, пусть прочтет, но потом покажите мне непременно!

И с этими словами он сунул письмо за полог. Отикубо передала письмо своей сестре, но та никак не решалась раскрыть его.

– Позволь, я прочитаю тебе вслух, – предложила Отикубо.

Синокими замирала от тревоги, вспоминая, какое ужасное, какое оскорбительное письмо прислал ей Беломордый конек наутро после их первой встречи. Неужели опять случится то же? Сердце разрывалось у нее в груди от страха.

Отикубо начала читать:

«С чем я могу сравнить

Думы мои о тебе

После любовной встречи?

Нет им числа, как песчинкам

На берегу морском.

Ах, верно говорится в старой песне:

Когда же я успел

Так сильно полюбить тебя?»

– Напиши ему скорее ответ, – стала упрашивать сестру Отикубо, но Синокими отмалчивалась.

Стоя перед задернутым пологом, Митиёри громко требовал, чтоб ему тотчас же показали письмо.

– Отчего тебе так не терпится взглянуть на него? – И Отикубо подала письмо мужу.

– Хо-хо, не слишком-то оно длинное, – заметил Митиёри. – Ну же, не медлите с ответом.

И, вернув письмо, приказал немедленно подать Синокими тушечницу и бумагу.

Синокими смутилась при мысли, что Митиёри прочтет ее ответное стихотворение, и не могла собраться с мыслями. Но Отикубо не давала ей покоя:

– Скорее, скорее… Что подумает твой муж! Медлить неприлично!

Наконец Синокими начала писать, словно в каком-то забытьи:

Сколько любовных встреч,

Только – увы! – не со мною,

Память твоя хранит.

Больше их, чем песчинок

На берегу морском.

– Дайте взглянуть! – воскликнул Митиёри. – Я сгораю от любопытства…

У него был при этом очень забавный вид.

Посланцу наместника вручили письмо Синокими, наградив, по обычаю, подарком.

Наместник собирался двадцать восьмого числа этого месяца отплыть на корабле в Дадзайфу. Значит, он должен был покинуть столицу еще ранее этого срока.

Митиёри устроил такое великолепное торжество по случаю третьей ночи, словно Синокими первый раз выдавали замуж.

– Муж больше