Синокими. Она умоляет отпустить к ней дочь хоть на самое короткое время, чтобы проститься перед долгой разлукой. Чем ближе надвигается день отъезда, тем больше матушка горюет и плачет. Ей страшно отпускать свою дочь в далекие края. Пусть Синокими побудет с ней последние дни перед разлукой и успокоит материнское сердце». Послушай, что тебе ответит наместник, и сообразно этому поступай. Храните в тайне прошлое сестры. Когда наместник увидит маленькую дочку Синокими, не говорите ему, кто ее мать. Если же Синокими все-таки надумает взять девочку с собой в Дадзайфу, то пусть сошлется на дорожную скуку, одиночество, тоску по родным… Матушка, мол, посылает к ней эту девочку.

«Как она умна и проницательна! – подумал Сабуро. – Есть ли ей равные на свете! А матушка только злится на нее без всякой причины». Вслух он сказал:

– Прекрасный совет! Я так и сделаю.

Сабуро было не слишком приятно идти к наместнику с такой просьбой, но он пересилил себя из чувства жалости к своей матери.

К счастью, наместник как раз находился в покоях своей жены.

– У меня к вам нижайшая просьба, – начал Сабуро.

– Прошу вас, не стесняйтесь, я вас слушаю, – любезно ответил наместник.

Сабуро стал говорить так, как его научила Отикубо.

– Ах, и мне тоже хотелось бы повидаться с матушкой, – присоединила и Синокими свой голос к просьбе Сабуро. – Я уж вчера говорила мужу, как тоскую по ней.

– Но ведь тогда мне опять придется ездить к тебе. Это очень сложно и неудобно. Проще всего, если твоя матушка пожалует сюда. Здесь посторонних нет, вот разве дети… Но если дети ей помешают, можно всегда отправить их на время в другое место. Мы скоро уедем в дальние края, как же, в самом деле, тебе не повидаться с родной матерью! – сказал наместник.

Это было как раз то, чего желал Сабуро.

– Да, матушка глаз не осушает от слез!

– Везите же ее сюда скорей! Мне бы не хотелось отпускать свою жену из дому… Да еще в самый разгар дорожных сборов.

– Я тотчас же передам вашу волю матушке. – С этими словами Сабуро встал, собираясь уходить.

– Ты смотри, хорошенько попроси ее, чтоб она скорей приезжала ко мне, – сказала вслед ему Синокими.

– Постараюсь. – И Сабуро поспешил домой.

Вернувшись, он увидел свою мать еще во власти гнева, со вспухшими на лбу синими жилами. Вид ее был страшен! Сабуро поторопился передать ей весь свой разговор с Отикубо.

– Дело небольшое, но теперь вы видите, почему ее так любят. Она всегда добра и отзывчива.

Китаноката обрадовалась тому, что может наконец беспрепятственно ехать к своей дочери.

– Правда, она посоветовала умно. Так ты говоришь, Синокими зовет меня? Еду, еду сейчас же!

– К чему такая поспешность? Уже поздно. Поедете завтра, – остановил ее Сабуро.

С первыми лучами солнца Китаноката стала тщательно наряжаться для парадного выезда в дом зятя. Она перебрала все свои платья, но, к ее досаде, все они показались ей недостаточно хорошими.

– Нет ли в кладовой чего-нибудь получше? – спросила она.

Но вдруг в эту самую минуту – какое счастье! – из дворца Отикубо принесли новый роскошный наряд. Для девочки тоже были присланы красивые платья.

– Это для вашей внучки. В дороге ее могут увидеть люди, – передал посланец Отикубо слова своей госпожи.

Мачеху и ту проняло до слез.

– Семерых детей я родила, но настоящую заботу о себе вижу только от падчерицы. Я так огорчалась, что внучка моя поедет в старом платье…

Под вечер два экипажа тронулись в путь.

Синокими радостно встретила мать. Рассказам конца не было. Она нашла, что дочка ее подросла за это время и очень мила в своем новом наряде.

– Я все время ломаю голову, под каким предлогом взять ее с собою, – говорила она, лаская девочку, – но боюсь сказать мужу правду…

– Вот что посоветовала госпожа супруга Левого министра, – сообщила ей Китаноката слова Отикубо. – Лучше не придумаешь. И новые платья для меня и твоей дочки тоже она подарила.

– Вот видите, какая она добрая. Не поминает прошлого. По-матерински заботится обо мне, прислала в подарок великолепный столовый прибор. Да только ли это одно… Платья для моих служанок, занавеси, ширмы. Подумайте, как мне было бы стыдно перед старыми служанками этого дома…

– Правда-правда! Смотри не обижай детей своего мужа. Береги их пуще собственного детища. Если бы я не обижала свою падчерицу, не пришлось бы мне принять столько сраму на старости лет.

– Никогда не обижу их, матушка, – обещала ей Синокими.

Новый зять понравился Госпоже из северных покоев. Она нашла, что у него внушительный и благородный вид. «Сразу видно настоящего аристократа!» – думала Китаноката, принимаясь помогать своей дочери.

В доме не стихала суета. Все время приходили наниматься новые служанки. Глядя на счастье своей сестры, чувствительный Сабуро со слезами благодарности думал о том, как много сделали для его близких Митиёри с женой.

Он поторопился известить своего старшего брата Кагэдзуми, который находился на службе в провинции Харима:

«Господин Левый министр выдал замуж сестру нашу Синокими. Двадцать восьмого числа этого месяца она должна отплыть на корабле в страну Цукуси вместе со своим супругом, наместником Дадзайфу. Прошу тебя устроить им почетную встречу, когда они будут плыть мимо берегов Харима».

Добрый и отзывчивый от природы Кагэдзуми очень обрадовался, узнав о счастливой перемене в судьбе своей сестры. Он поставил всех своих подчиненных на ноги, стараясь устроить наместнику наилучший прием.

Между тем дорожные сборы были в полном разгаре. Служанки из Сандзёдоно попросили разрешения вернуться обратно, но Отикубо послала им строгий приказ:

– Оставайтесь в доме наместника до его отъезда. Если кто-нибудь из вас захочет, может даже ехать с ними в Цукуси.

В этом доме прислужниц не слишком обременяли обязанностями, но новые господа, по их мнению, не шли ни в какое сравнение с господами Сандзёдоно. «Уж если бы мы с самого начала служили наместнику, – думали они, – пришлось бы, пожалуй, последовать за ними из чувства долга, но оставить своих любимых господ, оставить Сандзёдоно, где нам живется, как в раю, чтобы поехать в дальний край с незнакомыми людьми, – просто безумие!» Все отказались наотрез, даже служанки, которых держали для черной работы.

Согласилась поехать только прислуга наместника, числом более тридцати человек.

Пока в доме шли такие приготовления и все ближе надвигался день отъезда, сестры Синокими собрались у нее и стали вспоминать старые дни.

Одна из них сказала, глядя на разряженных в новые платья прислужниц:

– Пожалуй, после супруги Левого министра, Синокими самая счастливая из нас.

Но другая заметила:

– А кому