Милка: Кстати, о стриптизе… Мне из послеродового твои порножурналы еще не вернули, но я сегодня схожу, спрошу…

Александра: Человечество столько лет развивалось только влево, в мужское, что, ребята, мы ходим кругами! И мы снова пришли в первобытный век, в средневековье! Где людей убивают только потому, что охота забрать их имущество! Где женщин насилуют только потому, что красивые! Где детей избивают только потому, что под руку попались!

Таня: Саша, а каким бы был мир, управляемый только женщинами? Ты можешь себе представить многолетнюю женскую элиту? Многовековую? Ты же видишь — какими бы мы ни были — образованными и не очень, сильными и слабыми, счастливыми и нет, — мы собираемся и плачем!

Александра: Да не плакали бы мы, если бы были многолетней элитой! Ты знаешь, что женщины умеют приспосабливаться получше мужчин? Мы бы научились и даже не за пару веков, а за пару десятков лет стали и волевыми, и решительными, и точными, и смелыми!

Таня: То есть стали бы мужчинами.

Александра: Да ну вас всех в задницу! Лучше я со своим «цветком» буду говорить, чем с вами!

Таня: Сашенька, ты не злись. Ты во многом права, мне кажется. Но смысл в том, что никого не должно быть постоянно больше. Надо найти гармонию, понимаешь? Чтобы те, кто умеет воевать, знали и видели тех, кто умеет плакать. Чтобы были слышны и учитывались голоса и интересы каждого. А этому так трудно научиться…

Александра: Да невозможно! Тут голову поднимешь, чтобы хоть как-то, хоть в полголоса крикнуть, что невозможно же уже! Что хочется быть равноправной! А они в ответ так берите лопату и будьте равноправными!

Таня: Ну, насчет лопаты — это плохой пример. Да и берут женщины лопату, давайте честно, берут и копают… Просто женщины требуют равноправия, а надо требовать равноценности. Это чуть-чуть, но все же разные вещи.

Александра: А ты? Чего ты требуешь? Лежишь тут сутками, как овощ! Работу любимую оставила ради того, чтобы мужу супы готовить каждый день свежие! Но ты-то, ты шла, может, на Нобелевскую премию по лавандам! А он? Он просто кабачки продает! Это равноценная замена?

Таня: Это мой выбор. И я знаю, ради чего я это делаю.

Александра: Поделись! Мне бы тоже очень хотелось знать, ради чего я упираюсь, не жру-не сплю, детей рожаю как баба и впахиваю при этом как мужик!

Таня: Ради них.

И погладила себя по животу.

Александра только рукой махнула и отвернулась.

Тут открылась дверь и вошла улыбчивая Анжелика Эмильевна:

— А у нас гости! Входите, Павлова.

И вошла та самая новенькая, которую я видела в коридоре. Она очень коротко всем кивнула, но смотреть на нас побаивалась. Быстро, как мышь, метнулась к своей кровати, начала там что-то раскладывать. Не потому, что надо было срочно разложить, а чтобы чем-то занять руки.

— Так, Светлана Ильинична… Давайте я вам покажу, где баночки для анализов, завтра в шесть утра надо будет сдать мочу.

Новенькая кивнула и сразу же послушно вышла.

— Еще одна, — Милка посмотрела на меня. — Чего-то их, конкуренток, все больше.

8 апреля

Мы сидели за столом в кабинете телевизионного босса. Он был важный, хоть и не старый. Конечно, фото на стенах: он в компании «звезд» спорта, кино, эстрады и политики. И награды, и дипломы.

— Да, конкурентов все больше, — босс откинулся в кресле. — Конкурентов все больше, и они не дремлют. Мы пытаемся изучать рынок, не отставать от тенденций. Но то, что вы предлагаете, рискованно. Это большие деньги.

— Но это отличный репутационный продукт. А если мы все хорошо сработаем, то еще и рейтинговый. Вы же хотите двигаться вперед?

— Да, Евгения Григорьевна, хотим. Но где гарантии, что это — шаг вперед, а не назад?

— А вот как раз следующий шаг — это подготовка к тому, чтобы вперед.

— У вас есть сценарий?

— Он будет, как только мы поймем, что работаем с вашим каналом. Мы изучим вашу аудиторию, сделаем тестовые сюжеты, организуем фокус-группы. Конечно, мы будем рады задействовать ваших ведущих в камео, мы понимаем, как это важно для канала. И мы готовы учесть ваши пожелания по поводу актерского состава, саундтрека. Возможности сотрудничества здесь безграничны.

— А вы-то сами чего хотите?

— Мы? — я посмотрела на Ивана Ивановича. — Мы хотим хорошее кино. Нам хочется делать кино. Такие у нас амбиции.

— Какие-то наброски по сюжету есть?

— Есть. Думаю, это будет сериал о жизни телеканала. Одного очень модного, популярного телеканала. Так мы, кстати, экономим на декорациях. У вас ведь есть и студии, и аппаратные?

— Конечно, есть… Ну, хорошо… Я готов думать. Давайте встретимся на следующей неделе.

— Конечно.

Мужчины долго жали руки друг другу. Было видно, что боссу интересно с нами общаться. Он не торопился выгнать нас, улыбался, при этом было слышно, что его продюсерский разум быстро расчленяет инфу на части, фасует, обрабатывает, куда-то укладывает, пристраивает в уже известные ему конструкции.

— Ну, интересно, интересно… Может, хотите наши студии посмотреть?

— Конечно, хотим!

И он повел нас по своим владениям, и был вежлив, и поровну смотрел на меня и на Ивана Ивановича.

— А вы что, актриса?

— Нет.

— Ну просто интересно. Девушка привлекательная… Вы извините…

— Ничего.

— Вот, если хотите кофе, чаю — наш бар. А я пойду, с вашего позволения… Созвонимся, да?

Мы с Иваном Ивановичем взяли по кофе.

— Слушай, ты молодец. Сама обо всем договорилась, сама все объяснила. Я как-то даже и не понял, зачем я там был нужен.

— Для придания значимости. Одна женщина весит меньше, чем женщина с сопровождением.

— Ну, это факт. А про сценарий когда ты придумала?

— Ну, я же не первый день уже с этой идеей хожу, как-то… вынашиваю…

— То есть ты после того раза, как я сказал?..

— Да. Я вот с тех пор хожу и думаю, и у меня в голове уже есть и кино, и лица, и слова, и все остальное.

— Обалдеть можно. Расскажешь?

— А вам интересно?

Он засмеялся.

— А как ты думаешь? Если я — папа идеи?