Словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона ошеломил: «Ветераны – старослужащие воины, еще не вышедшие в отставку. Они были свободны от всякой работы и могли быть призваны в строй только для защиты отечества от внешних врагов».

Невольно вспомнилась моя юность на Тихоокеанском флоте и матросы последнего года службы – годки. Помню, как на койке одного из таких «ветеранов» даже висела табличка: «По тревоге не будить, при пожаре выносить первым».

Особый статус старослужащих в римской армии был закреплен законодательно. Удивила и фраза о том, что привлекались они только для защиты отечества от внешних врагов , то есть во внутренних конфликтах их использовать было нельзя.

Как отмечает литературный словарь, впервые в русской письменной литературной речи слово « ветеран » было употреблено в 1803 году, но только в 1847 году впервые включено в словари. Его можно встретить в произведениях писателей тех лет, но совершенно не там, где мы его привыкли видеть. Вот Мамин-Сибиряк называет «ветераном» старый скрипящий экипаж.

Но вернемся к классике. Казалось бы, самый удобный случай употребить термин « ветеран » был в распоряжении Лермонтова, когда он описывал Максима Максимыча. Ан нет! Вместо, казалось бы, столь удобного «ветеран Кавказа» он пишет: «Я знаю, старые кавказцы любят поговорить…» Нет! И для Лермонтова слово « ветеран » не было своим. Пронесемся через столетие. Гайдар! Но и у него постоянно звучит «старый солдат»!

Закончилась Великая Отечественная война. Немногие прошли ее от лета 41-го до мая 45-го, но такие люди были, и тем не менее слово «ветеран» почему-то обходило их. Нет его в таких прекрасных книгах о войне, как «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова, «Живые и мертвые», «Дни и ночи» Константина Симонова, «Они сражались за Родину» Михаила Шолохова…

Но перейдем от художественной литературы к партийным документам. Примечательно постановление ЦК КПСС от 12 мая 1964 года «О повышении роли музеев в коммунистическом воспитании трудящихся». Уж казалось бы, здесь-то это слово должно появиться обязательно, но вновь встречаем то же самое «…проводить встречи со знатными людьми ».

И только в постановлении «О подготовке к 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции», которое было принято 14 января 1967 года, наконец, мы трижды встречаем искомое:

«Провести на собраниях чествования старых большевиков, активных участников революции, Гражданской и Великой Отечественной войн; ветеранов труда , героев пятилеток, активных участников строительства социализма»;

«…привлекая в качестве авторов старых большевиков, ветеранов революции, Гражданской и Великой Отечественной войн»;

«…встречи с ветеранами революции, труда и войн».

Включение слова « ветеран » в столь важный партийный документ открыло ему самую широкую дорогу, и с той поры пошло-поехало.

И все же выскажу предположение, что слово оказалось востребованным, его ждали. Едва ли не каждый, кто отдаленно претендовал на право носить это звание, обращаясь в редакцию или в какую-либо вышестоящую организацию, обязательно подписывался «Иванов А.А., ветеран войны». Его никто не заставлял этого делать, он писал добровольно, искренне считая, что напоминание о том, что он ветеран, поможет в решении вопроса. На ветеранов обрушиваются всевозможные мелкие льготы, и примечательно, что фольклор моментально отмечает это, введя слово « ветеран » в ткань многих анекдотов. Приведу только несколько. Объявление в магазине: «Красная икра только для ветеранов Куликовской битвы». «Леонид Ильич Брежнев поехал в ФРГ на встречу с ветеранами «Малой земли».

В 1974 году учреждается медаль «Ветеран труда», а в 1976 году – «ветеран Вооруженных сил СССР». Примечательно, что ценз «ветерана труда» не оговорен, фактически этот вопрос отдан на откуп местным властям, а вот с «ветераном Вооруженных сил» все просто – 25 лет выслуги и не меньше. Фактически ветераном может стать только тот, кто уже должен быть на пенсии… Это различие принципиальное: если ранее ветераном считался действующий воин, то в семидесятых годах это понятие все больше обращено к тем, кто уже оставил воинскую службу.

Совершенно незаметно слова «ветеран войны» подменили такой термин, как «участник войны». Если участником войны по праву можно было считать и тех, кто воевал только один день, и тех, кто пробыл на фронте все четыре года, то почетное звание «ветеран», в значении «опытный, заслуженный воин», раньше было только для избранных. Но поскольку со временем участниками войны стали официально называть и тех, кто никогда не был на фронте, то произошла соответствующая подвижка. Появился термин «участник боевых действий», статус которого оказался выше «участника войны».

Тем не менее в качестве песни, наиболее характеризующей эту главу, я хочу взять песню «Где же вы теперь, друзья-однополчане».

Своим рождением она обязана даже не автору прекрасных слов Алексею Фатьянову, а композитору Василию Соловьеву-Седому.

Сразу после войны, году в 1947-м, во время поездки на большую сибирскую стройку он встретился с бывшими воинами-фронтовиками. Долго беседовал с ними, недавними солдатами, которых раскидало-разметало по всей стране.

«Возвращаясь в Ленинград, – рассказывал Василий Павлович, – я все думал о них. Мне вдруг в голову пришла фраза: «Где же вы теперь, друзья-однополчане?» Я стал варьировать эту фразу, искать для нее мелодическое и ритмическое решение. Потом наиграл мелодию своему другу – поэту Алексею Фатьянову. Тот долго, внимательно вслушивался и через несколько дней показал мне стихи. Это было не совсем то, что я задумал. Перебрав несколько других вариантов, я тем не менее сочинил песню».

Первый исполнитель Ефрем Флокс ее, однако, раскритиковал: написанная в минорной тональности, песня получилась какой-то тоскливой, однообразной. Вроде как и не рад солдат возвращению к мирному труду.

Своей популярностью и широким распространением в народе песня «Где же вы теперь, друзья-однополчане?» во многом обязана Академическому ансамблю песни и пляски Российской армии имени А.В. Александрова, который сразу же включил ее в свой репертуар.