Кивнула.

— Вот и молодец. В свою очередь с меня соответственно будут некоторые поблажки.

Я снова кивнула, краснея.

— Ирина! — Раздался пьяный голос директора из окна. — У вас все хорошо?!

— Да, да Вадим Феликсович! — Ответила тоненьким голоском и оттолкнула меня в кусты, чтобы директор не заметил.

Не успела опомниться, Григорьевна ретировалась, дверь с грохотом захлопнулась. Обернулась, прапорщика тоже нигде нет. Ну, замечательно. У меня, наверное, на лбу написано, что люблю оставаться одна, ночью, в незнакомом лесу.

Телефонный фонарик сожрал добрую треть зарядки, пока я добиралась до лагеря. Несмотря на кучу слоев одежды продрогла, а еще вымоталась и проголодалась. По списку на сборы надо было взять еды на три приема пищи. Я же поленилась, ограничившись тремя бутербродами. Остался лишь один, и я мечтала вцепиться в него зубами, пока продиралась сквозь кусты.

Страха заблудиться не было, шла на свет и звуки. А вот застрять где — нибудь в колючках или попасть в яму — это да! Но обошлось.

И вот я в лагере. Прожектор продолжает рентгенить сквозь деревья, добавляя света. Но больше его исходит от костра в центре, где и собралось с десяток одноклассников и несколько незнакомых мне ребят с параллели.

Аппетитно пахло жаренными сосисками. И я уже намылилась к костру, да быстро передумала. Разгоряченная пьяная болтовня не на шутку перепугала. Сидели в основном мальчишки, и всего несколько девочек. Расслышала голос Жаркова, лепетавшего громче других, что ему не свойственно, приметила Олега, заинтересованно копающегося в углях палкой. Кажется, некоторые уплетали пиццу, запивая все это дело баночным пивом.

Стараясь остаться незамеченной, я скрылась в палатке. Как же возрадовалась шерстяному одеялу, что мне пихнула в последний момент мама. Вместо спальника у меня имелся надувной матрац. Надула, завалилась на него прямо в одежде, надев шерстяные носки и зимнюю шапочку. Укуталась туго и попыталась уснуть.

С периодическими взрывами смеха я еще смирилась. Спать мне мешал холод, что продолжал хозяйничать в слабо прикрытых местах. Стихия холодным компрессом ложилась на ляжки, кисти рук и лицо. Стоило полежать неподвижно каких — то десять минут и уже подмораживало, как зимой.

Провалялась, промучилась так до половины двенадцатого ночи. Пока за пологом не началась суета, встревожившая меня. Если бы палатку не шатнуло, я бы так и лежала ниже травы, тише воды. Опасаясь, что меня в ней просто придавят, вылезла. В полумраке предстала нелицеприятная картина.

Моя вражина Вероника, склонившись в три погибели, блевала на землю. Рядом стояла Света и заботливо придерживала ей волосы. Рыжую пошатывало, одна нога как раз уперлась в полог моей палатки. Еще бы немного, и девушка бы завалилась на палатку, прямо на меня. Это при условии, если бы я продолжила валяться.

От пивной желчной вони меня перекосило и чуть не вырвало последним бутербродом. Испытывая двоякие чувства, не спешила обозначать свое присутствие.

Леся, хотела отомстить? Вот тебе, пожалуйста: доставай телефон и снимай. Даже видео не обязательно, просто пару кадров. Но что — то останавливало. Жалость?! Скорее гордость. Опуститься до такого не смогла.

— Как она? — Егор возник буквально из ниоткуда, вынырнув из — за соседней палатки. И тут же застал всех троих.

— Пошел к черту, урод, я тебе не шалава какая, — проблеяла Вероника и, приподнявшись, заметила меня. — А ты тварь, что уставилась?! Рыжая убери эту мерзость.

— Это я — то мерзость? — Усмехнулась в ответ злорадно и пошла к костру.

А куда теперь деваться?! В палатку демонстративно вернуться? От пьяной и злой можно ожидать чего угодно. За спиной на меня обрушился целый шквал брани. Но я уже не слушала, а рассматривала самых стойких алкашей, что еще сидели у тлеющего костра.

Ну никак не ожидала увидеть полненькую Катю в обнимку с тощим Кириллом, что устроились на расстеленном покрывале и гипнотизировали угли. Артем попивал из банки, сидя напротив на пеньке в гордом одиночестве. И поэтому был для меня сейчас вполне безобидным. Круг сузился до трех человек не случайно, все дело в костре, что совсем уж зачах. Равным, как и веселье, стоящее часом ранее, теперь превратилось в грусть.

Уселась на бревнышко, поднесла руки к уголькам, чтоб погреться. Болтать с ребятами не хотелось. Решила переждать, пока пьянь у моей палатки рассосется. Артем встретил стеклянными глазами, веющими пьяным безразличием. Молча протянул банку пива, но я отказалась. Гадость, что изменяет восприятие, никогда не вызывала у меня доверия.

Молчание продолжилось и в моем присутствии. Я ужаснулась, сколько тут свалено мусора. Буквально за вечер участок леса превращен в помойку. Мало того, что экология нарушена, еще и перед военными будет стыдно.

— Держи, — подала, наконец, признаки жизни Катя, протягивая длинную арматурину.

— Покопайся в углях, там должна была остаться картошка.

— Сырная пицца еще осталась, — кивнул Кирилл на сваленные коробки неподалеку.

— Я сок с водкой пью, будешь? — Проявила новую порцию заботы Катя.

— Спасибо, не надо. Я лучше водички.

— Одноразовые стаканчики закончились, вот, — девушка протянула алюминиевую кружку, какие раздавали военные в обед. — Решила оставить на память.

— Наверное, стоит вернуть, — озадачилась я, но Катя лишь криво улыбнулась в ответ, отмахнувшись, мол, делай, как хочешь.

Только сейчас учуяла, как от нее разит.

Бочка с водой стояла у дерева шагах в десяти от костра. Я поднялась и тут же убедилась, что перебравшие подруги ушли восвояси. Вернулась с кружкой прохладной воды, легко освоив принцип работы военного кулера.

Ощущая, как неприятно желудок крутит от голода, решила все же принять угощение в виде картошки. Арматура в руках оказалась не такой уж и тяжелой, но довольно холодной. Начала копошиться в углях, но без особого результата.

— С моей стороны, — промямлил Гричко и, отложив банку, стал ворошить костер палкой.

— Тебя эти разбудили? — Снова обозначилась Катя. — М — да, Егор явно перестарался. Ника раньше вообще не пила, вот и вынесло ее.

— Я и не спала, холодно, — призналась, увлекшись разгребанием углей.

— Тебе надо к девочкам в восьмиместную, там хорошо. Света все равно спать с Никой будет. Егор выгнан из хаты.

Артем усмехнулся и подкатил мне обуглившуюся картошку.

— Угощайся, Олеся, — произнес так ласково, что чуть не подавилась слюной.

С картошкой возилась не долго. Подержала на траве, чтобы остыла и разломила потом, выдавив мякоть. Пусть без соли и прочих приправ, но печеный картофель оказался невероятно вкусным. С энтузиазмом я стала копаться дальше и вскоре выкатила себе к ногам еще две штуки.