– Я знаю, хотя и не подозревал, что у вас столь сильный приступ этой болезни. Ну что же, видит Бог, я тоже любил ее, и достаточно сильно, чтобы разделять вашу жажду крови. Что касается меня, то одна голубая кровь Латур д’Азира вряд ли утолит мою жажду, и мне хотелось бы добавить к ней грязную жидкость, текущую в жилах мерзкого Бине.

На секунду он не совладал с волнением, и язвительный тон последних слов выдал Леандру, что под ледяной невозмутимостью бушует пламя. Молодой человек схватил Андре-Луи за руку.

– Я знал, что вы играете, – сказал он. – Вы чувствуете – да, чувствуете то же, что и я.

– До чего же мы хороши – братья во злобе. Кажется, я выдал себя. Итак, что дальше? Хотите посмотреть, как этого смазливого маркиза разорвут в клочки? Могу развлечь вас таким зрелищем.

– Что? – уставился на него Леандр, не уверенный, что Скарамуш, по своему обыкновению, не шутит.

– Все очень просто, если мне немного помогут. Вы мне поможете?

– Располагайте мной – я готов на все, – воскликнул Леандр. – Если вам потребуется моя жизнь – берите ее.

Андре-Луи снова взял его за руку.

– Пройдемтесь, я научу вас.

Когда они пришли домой, труппа уже обедала. Мадемуазель Бине еще не вернулась. За столом царило мрачное настроение, у Коломбины и Мадам было тревожное выражение лица. Дело в том, что отношения Бине с труппой с каждым днем становились все более натянутыми.

Андре-Луи и Леандр сели на свои места. Маленькие злобные глазки Бине следили за ними, а толстые губы сложились в кривую усмешку.

– Вы так внезапно подружились, – съязвил он.

– Как вы наблюдательны, Бине, – холодно ответил Скарамуш с оскорбительной ненавистью в голосе. – Возможно, вы поняли причину этой дружбы?

– Ее нетрудно понять.

– Развлеките труппу, изложив эту причину, – попросил Скарамуш и, не дождавшись, добавил: – Как? Вы колеблетесь? Разве ваше бесстыдство не безгранично?

Бине поднял большую голову.

– Вы хотите поссориться со мной, Скарамуш? – Гром загремел в его голосе.

– Поссориться? Вы смеетесь! С такими, как вы, не ссорятся. Все мы знаем, какой репутацией пользуются слепые мужья. Но боже мой, какова же репутация у слепых отцов?

Бине с усилием поднялся – огромная туша. Он яростно сбросил руку Пьеро, сидевшего слева, когда тот попытался остановить его.

– Черт подери! – взревел он. – Если ты будешь говорить со мной таким тоном, я все твои паршивые кости переломаю!

– Если вы хоть пальцем до меня дотронетесь, Бине, я наконец-то перестану сдерживаться и убью вас! – Скарамуш был, как всегда, спокоен, и потому его слова звучали особенно угрожающе. Труппа встревожилась. Он высунул из кармана дуло пистолета, который недавно купил. – Я хожу с оружием, Бине. Я честно предупредил и, если вы дотронетесь до меня, убью вас без всякого сожаления, как слизняка. Да, вот на что вы больше всего похожи – на слизняка. Толстое, омерзительно скользкое тело, гадость, лишенная души и ума. Нет, я не могу сидеть с вами за одним столом – меня тошнит. – Скарамуш оттолкнул тарелку и встал. – Пойду поем за общим столом внизу.

Вслед за ним вскочила Коломбина.

– Я с вами, Скарамуш, – воскликнула она.

Это подействовало как сигнал. Даже если бы все заранее сговорились, они не могли бы действовать более слаженно. Вслед за Коломбиной вышел Леандр, за Леандром – Полишинель, а за ними и все остальные. Бине остался во главе стола в опустевшей комнате. Он был потрясен, и его вдруг охватил страх, который не могла умерить даже ярость.

Бине сел, чтобы обдумать положение дел, и за этими печальными размышлениями через полчаса застала его дочь, наконец-то вернувшаяся из поездки.

Климена была бледна, и вид у нее был слегка испуганный. Теперь, когда ей предстояло нелегкое испытание – предстать перед всей труппой, ее охватило смущение.

Увидев, что в комнате один отец, Климена остановилась на пороге.

– А где все? – спросила она, овладев собой настолько, что голос звучал естественно.

Бине поднял голову и взглянул на дочь глазами, налитыми кровью. Он нахмурился, надул толстые губы, и в горле у него заклокотало. Однако, оглядев ее, он успокоился. Она такая грациозная и хорошенькая и выглядит как настоящая светская дама в длинном дорожном костюме темно-зеленого цвета, отделанном мехом. В руках – муфта, а на красиво причесанных каштановых волосах – широкая шляпа, украшенная пряжкой со сверкающим искусственным бриллиантом. Пока у него есть такая дочка, нечего бояться будущего, и пускай себе Скарамуш отмачивает какие угодно номера.

Однако Бине не произнес вслух ни одной из этих утешительных мыслей.

– Итак, дурочка, наконец-то ты явилась, – проворчал он вместо приветствия. – Я уже начинал беспокоиться, не придется ли отменять сегодня спектакль. Меня бы не особенно удивило, если бы ты не вернулась вовремя. В самом деле, с тех пор как ты решила играть козырными картами, не слушая моих советов, меня уже ничто не удивит.

Климена подошла к столу и, опершись о него, взглянула на отца сверху вниз чуть ли не надменно.

– Мне не о чем жалеть.

– Все дураки так сначала говорят. Да ты бы не призналась, что жалеешь, даже если бы жалела, – такой уж у тебя характер. Ты поступаешь по-своему, не слушая старших. Черт побери, девчонка, ну что ты знаешь о мужчинах?

– Я ведь не жалуюсь, – напомнила она.

– Пока нет, но все впереди. Ты скоро поймешь, что следовало слушаться своего старого отца. Пока твой маркиз сходил по тебе с ума, с этим дураком можно было делать все что угодно. Пока ты позволяла ему только целовать кончики пальцев… Ах, тысяча чертей! – вот когда надо было устраивать свое будущее! Да проживи ты хоть тысячу лет, такого случая больше не подвернется, ты его упустила – и ради чего?

Климена села.

– Ты низок, – сказала она с омерзением.

– Низок, да? – Его толстые губы снова скривились. – Я хлебнул довольно грязи со дна жизни, да и ты тоже. У тебя на руках была карта, с которой можно было выиграть целое состояние, если бы ты ходила так, как я подсказывал. Нет, ты сдала ее, и где же состояние? Теперь мы можем ждать удачи, как у моря погоды, а ждать придется долго, если в труппе будет такая погода, как сейчас! Негодяй Скарамуш проделал перед ними свои обезьяньи штучки, и они вдруг стали страшно добродетельными. Они не желают больше сидеть со мной за одним столом. – Он захлебывался от злости и сардонической веселости. – Твой друг Скарамуш подал им пример. Дошло до того, что он угрожал моей жизни! Грозился меня убить! Назвал меня… Впрочем, какое это имеет значение? Гораздо хуже, если в один прекрасный день труппа Бине обнаружит, что вполне может обойтись без господина Бине и его дочери! Этот ублюдок, к которому я дружески отнесся, потихоньку отнял у меня все. Сегодня в его власти отнять у меня труппу, а этот подлец достаточно неблагодарен, чтобы воспользоваться этим.