Помню, я разложила карту штата Южная Каролина на своем кухонном столе и стала внимательно разглядывать ее, пытаясь представить себе, каким же может оказаться мое предприятие в реальности. Я водила пальцем по красным и синим линиям шоссейных дорог, пересекала мосты, пыталась представить себе, каково это мчаться, сидя за рулем машины, мимо необъятных океанских просторов, и чувствовала, как меня уже обуревает страх. В конце концов, я же дочь своей матери. Вот, к примеру… По ее собственному признанию, у нее никогда не было особых кулинарных талантов, и тем не менее изредка ей удавалось сразить всех, включая себя саму, своими кулинарными шедеврами, отмеченными печатью истинного гения от плиты. А все потому, что ее коробка с рецептами была забита подробными, пошаговыми, почти поминутными инструкциями приготовления даже самых простейших блюд. Эта коробка стала дорожной картой мамы на чужой для нее территории кухни. Что ж, судя по всему, моя дорожная карта будет служить мне путеводителем на еще более незнакомых территориях.

Я сидела неподвижно между Марис и Оуэном, рассеянно прислушиваясь к тому, о чем болтали Гиббс и Лорелея. Они рассуждали о рыбалке, как два знающих человека. Что и не удивительно. Ведь оба выросли на морском побережье. А Марис в это время бомбардировала Оуэна градом беспорядочных вопросов обо всем на свете. Пока он достойно выдерживал натиск и сыпал короткими ответами в виде самых разрозненных фактов, которые казались ему интересными. Или которыми ему просто хотелось поделиться с девочкой, чье внимание ему явно льстило. Я же, как только поняла, что мы уже движемся по направлению к мосту, уставилась в пол и принялась разглядывать яркие блестящие тесемки на шлепанцах Марис. Главное – не видеть, как мы станем пересекать мост.

Если бы я жила в этом районе, то без таких ежедневных путешествий по мосту мне бы было никак не обойтись. Но сегодня я была несказанно рада тому, что за рулем сидит Гиббс. В свое время психотерапевт показал мне несколько дыхательных упражнений, с помощью которых человек может подавить страх. Помощь психотерапевта понадобилась мне потому, что каждый день по пути домой мне приходилось переезжать через пусть и небольшой, но мост. Надо будет обязательно освежить в памяти все эти методики, порыться в своих старых записях (наверняка я сделала себе какие-то пометки), а потом снова попрактиковаться в тиши своей спальни. Вот уж не думала, что в Бофорте мне придется заняться аутотренингом снова. Впрочем, едва ли я привыкну к обилию здешних мостов, даже если стану ездить по ним каждый день. Но попробовать все же стоит. И тут я снова вспомнила Кэла. Сколько раз он твердил мне, что у меня ничего не получится. Вот я и докажу ему, что он ошибался и все у меня получится. Разве что одно… В этом я уверена. Никакая сила в мире не заставит меня проехать по мосту ночью, да еще в грозу.

– А вот и наш Вудс-бридж, – Гиббс слегка повернул голову в нашу сторону. – Жители Бофорта называют его просто Речным мостом. А еще «дорогой», соединяющей остров с морем. Мост – разводной.

– Как это? – Оуэн сильно подался вперед, даже ремень безопасности врезался ему в грудь.

– Там есть человек… оператор… он сидит за пультом управления. Когда требуется пропустить слишком высокое судно, которое не может пройти, не задев пролетов моста, оператор приводит в действие специальный механизм, с помощью которого мост разводится на две половинки в разные стороны, давая катеру или кораблю дорогу.

– Здорово! – восхитился Оуэн и стал пристально вглядываться вперед. Холодок пробежал у меня по спине, когда я представила себе, как мост начнет раздвигаться как раз в то время, когда мы окажемся посредине.

– Пожалуйста, следите за дорогой! – Кажется, последнюю просьбу я откровенно выкрикнула во весь голос. Это дошло до меня лишь тогда, когда я перехватила удивленный взгляд Гиббса в зеркальце заднего вида. Я тут же закрыла глаза и вжалась в спинку кресла, мечтая в эту минуту лишь об одном: немедленно стать человеком-невидимкой.

– А вы знаете, что в этом году август будет не совсем обычным? Целых пять пятниц, пять суббот и пять воскресений… Такое случается лишь один раз в восемьсот двадцать три года. Китайцы называют эти дни «карманами, полными серебра». Говорят, такой август сулит счастье, удачу и, вообще, все хорошее, – услышала я голос брата.

Оуэн говорил почти мне в ухо, но звуки, долетавшие извне, перекрывали его голос. Я услышала, как поиному зашуршали шины. Следовательно, мы уже начали преодолевать небольшой подъем, чтобы въехать на мост.

А вот уже загрохотали мостовые перекрытия под колесами нашей машины. Я судорожно уцепилась обеими руками за спинки передних сидений, словно утопающий, который хватается за соломинку. Визжали тормоза, мелькали мостовые пролеты, мы мчались по мосту на полной скорости, а я могла думать сейчас лишь об одном. А что, если тормоза откажут и машина пробьет своим кузовом ограждения и рухнет вниз? В эту бездну холодной воды, готовой сожрать тебя, словно дикое животное. Что спасет тогда? Дыши. Дыши. Наполняй свои легкие воздухом. Все хорошо. Все прекрасно.

– А знаете, – снова подал голос Оуэн, – когда играешь в «камень, ножницы и бумагу», то больше всего шансов выиграть у того, кто выбирает бумагу? Большинство ведь думают, что изобразить пальцами ножницы очень сложно. Поэтому выбирают камень. А бумага всегда покроет камень сверху.

Оуэн по-прежнему не отрывал взгляда от ветрового стекла и говорил так, словно размышляет вслух, не обращаясь ни к кому конкретно.

Марис нетерпеливо подпрыгивала на своем сиденье, всякий раз ударяя меня по руке своей пляжной сумкой. Но я не отнимала руки. Пляжная сумка! Лучшее напоминание о том, что я нахожусь в Южной Каролине, что мы пересекаем по мосту реку Бофорт, что ярко светит солнце, а вода внизу теплая.

Чьи-то пальцы сжали мою руку, я подняла глаза и увидела, что Лорелея внимательно смотрит на меня, положив свою руку поверх моей. Мне стало неловко и я тотчас же выдернула руку. После чего снова откинулась на спинку сиденья и приготовилась к свободному падению.

Я облегченно вздохнула лишь тогда, когда мост наконец остался позади и машина поехала в сторону от реки, хотя я все еще ощущала ее близость всем своим естеством. Да, здесь от воды нигде не спрятаться и не скрыться. Она повсюду, она такая же неотъемлемая часть пейзажа, как небо. Гиббс встретился со мной глазами в зеркальце заднего вида, ободряюще кивнул головой и улыбнулся, словно хотел сказать: Молодец! Справилась. Я отвела глаза в сторону. Интересно, что ему наговорила Лорелея о моей маме? Скорее всего, она рассказала ему все. Нет, я не злюсь на нее за это. Даже хорошо, что она избавила меня от необходимости объяснять незнакомому человеку, почему есть вещи, которых я категорически не приемлю.

Дом Гиббса затерялся где-то в самом дальнем тупике пыльной дороги, обсаженной с двух сторон вековыми дубами, по которой мы сейчас рулили. Построек почти не видно, значит, соседей поблизости мало. Густые пряди мха свисают с крючковатых ветвей деревьев, которые то и дело перекрывали своими кронами солнце. Мимо промелькнул чей-то дом, портик которого все еще был увешан разноцветными новогодними гирляндами и лампочками. Но вот Гиббс свернул с основной дороги на проселочную без каких-либо опознавательных знаков и покатил вперед.