Дефицитные ковры иногда продавались в ГУМе, который с одной стороны выходит на Красную площадь, с другой – в Ветошный переулок. Мошенники приехали в обеденный перерыв, поставили кассу, стол и табличку «Запись на продажу ковров».

Людям сообщили, что ковры поступят в продажу после обеда. Но во избежание очереди и ажиотажа предложили выбить чеки заранее, чтобы с ними потом подойти для получения товара. Обдурили таким образом человек двадцать, а ковер стоил – только представьте! – тысячу рублей.

Далее мошенники закрыли кассу, забрали стол и спокойно уехали. После окончания обеденного перерыва открывается дверь, люди ломятся в ковровый отдел, предъявляют чеки, а там продавцы в недоумении: какие ковры?

Подобных историй в тюрьме рассказывали массу, ведь там и ломщики сидели, и картежники – в общем, интересная компания. Я с тех пор усвоил одно: они всех нас за людей не считают, обмануть лохов – дело чести. Чем больше народа обманешь, тем больше гордости.

* * *

В период отпуска я старался потратить время с пользой и пройти специализацию. Поскольку работа врача на судне требует разных навыков, однажды я приехал на шесть месяцев и поступил в ординатуру по дерматовенерологическим болезням.

Со времен той ординатуры помню забавный случай. Учеба проходила в клинике Второго Московского медицинского института на Ленинском проспекте, 17. Сейчас там Московский научно-практический центр дерматовенерологии и косметологии.

У клиники любопытная история. До революции у одного богатого купца дочка заболела сифилисом. Сифилис тогда плохо лечили, и для того чтобы девушку не позорить и вылечить, а заодно помочь другим людям, ее отец построил в 1912–1913 годах двухэтажную больницу на 80 коек. Архитектором выступил Александр Мейснер. Лечебница долгое время носила имя главы купеческой семьи Михаила Ивановича Любимова. За клиникой находились небольшой сад и церковь. Церковь потом, конечно, отделили, а сад остался – для прогулок пациентов.

В Советском Союзе с сифилисом боролись строго: не начинали лечить до тех пор, пока больной не сообщал, от кого заразился.

Как-то к нам поступила очень красивая девушка, смесь татарочки с русским. Совершенно точно у нее был сифилис (так называемые «четыре креста» по результатам анализов), а источник она не называла. Я заметил, что ее навещает какой-то мужик на черной «Волге» – видимо, высокопоставленный чиновник. Он подъезжал на машине, она выходила к нему за угол. Но не сдавала его, так как это означало конец его карьере.

Больные всегда могли отпроситься и погулять с родственниками в саду. Однажды она так отпросилась и пропала. Посещение родственников заканчивалось в шесть вечера, а ее нет ни в семь, ни в восемь.

А порядок жесткий: если сифилитик пропадает, дежурный врач обязан сообщить в милицию, чтобы беглеца начали разыскивать. Я, естественно, заявил.

И вдруг в 12 часов ночи приходит эта девушка, немножко поддатая. Я ей сообщил:

– Ну все! Раз вы не захотели лечиться в нормальном диспансере, значит, завтра вас переведут в закрытый диспансер. Там людей закрывают на ключ и не выпускают.

– Доктор, ну пожалуйста, не сообщайте!

– Поздно. Я уже позвонил, и теперь ничего не сделать. Идите спать.

Она уходит. Поскольку у нас дежурство с правом сна, я ложусь на койку в маленьком кабинете. Где-то в два часа ночи раздается стук в дверь. Я говорю:

– Кто там?

– Это я.

– Что случилось?

– Ой, мне плохо. Голова сильно болит.

– Ладно, подождите.

Я встал, оделся. Она зашла в кабинет и говорит:

– Доктор, ну простите меня, пожалуйста, я не буду больше!

– Уже бесполезно. Я в милицию сообщил.

– Делайте со мной что хотите, – снимает халат и стоит абсолютно голая.

Я на нее смотрю и говорю:

– Вы вообще понимаете, что делаете? Я – доктор. Вы – больная сифилисом с четырьмя крестами, и вы мне предлагаете вашу любовь? Вы хоть немножко соображаете?

Короче говоря, отправили бедняжку в закрытый диспансер, и больше я о ней ничего не слышал.

В другой свой отпуск я поступил на курсы зубных врачей в Одессе. Курсы успешно окончил, научился лечить зубы, что в море не раз пригодилось.

В целом старался все-таки каждый приезд использовать и для дела тоже. Сначала, конечно, погуляешь, деньги спустишь, а потом приходилось халтурить. Благо у отца имелась машина, занимался частным извозом, кстати, не очень-то законным в те времена.

Однажды прокутил все до копейки, даже не на что было купить билет на самолет, да и занять среди друзей не у кого. Пришлось обратиться к товарищу папы, дяде Жене, зубному врачу. Попросил в долг сто рублей, он дал, но отцу меня все-таки заложил.

* * *

В один из отпусков я точно не испытывал недостатка в деньгах. В конце 70‑х годов наше родное правительство «для поддержания штанов» разрешило морякам покупать машины за границей. Началось, если правильно помню, с Ленинграда, потом эту тему «пробили» одесские моряки, и наконец дошло до Сахалина.

И вот мы, три товарища – электромеханик Олежка, начальник рации Вовка и я, – решили вместе копить деньги на машину.

Я заметил, что у японцев время от времени происходят распродажи автомобилей, так как места распродаж всегда огораживались цветными флажочками, и мы иногда заходили посмотреть. Как-то видим – в углу отдельно ото всех стоят несколько машин, их явно куда-то готовят. Я по-японски спросил, в чем дело. Оказалось, схема такая: если машина не продается полгода, то ее плющат и сдают в утиль по стоимости металлолома. Мы заинтересовались, можно ли купить. Сказали – можно, но надо подождать, пока автомобиль спишут.

Мы стали срочно копить деньги. Начальник рации, электромеханик и доктор зарабатывали примерно одинаково, за пару месяцев скопили по 24 золотых рубля и пошли покупать машины. Понимали, что за такую цену не возьмем, поэтому на всякий случай я положил за пазуху своего плаща из кожзаменителя три бутылки водки.

Пока шли, начался дождь, я споткнулся и стал падать лицом вниз. Инстинкт сработал: я в воздухе перевернулся и упал на спину, чтобы бутылки не разбились.

Пришли к японцу, присмотрели три машины. Я выбрал длинный «Шевроле» – примерно на таком ездил Элвис Пресли. Спрашиваю, сколько стоит. Оказалось, больше, чем я накопил. Японец мнется: зачем ему хлопоты – и так в металлолом сдаст.

Мы достали водку, выпили по рюмке, поговорили. Я стал рассказывать японские анекдоты, он посмеялся и говорит: ладно, в следующий раз возьмете. Мы – упрашивать: продай нам, пожалуйста. Ведь проблема в том, что мы к порту приходим не каждый раз.

Японец попросил открыть еще бутылку, мы выпили, и он сдался: ну забирайте. Взял с нас деньги, и мы, довольные, каждый на своем автомобиле, поехали на судно. Приезжаем – е‑мое, машины! Тогда вообще автомобили считались страшным дефицитом, а тут еще японские!