Мальчишка глянул исподлобья, но работать не перестал, зато девочка сорвалась с места, кинулась и прижалась к Ло, вцепившись в ее юбку грязными ручонками.

— Здравствуй, милая, — мягко сказала Ло, гладя ее по голове.

— Здластуй, — просияла Илинка, поднимая к ней чумазую мордочку, и вежливо поправилась: — Здластуй-те!

— Познакомишь меня с братом?

Ло подошла к пареньку вместе с Илинкой, доверчиво вцепившейся ей в руку. Мальчишка с явной неохотой положил топор и поклонился. Во взгляде темно-карих глаз не было страха, только настороженность.

— Это Валь! — гордо сказала Илинка, показывая на брата фиолетовым пальцем. — Он уже большой. Ему топол дали. А я челнику пелебилаю, вот! Молли сказала, мы будем зимой пилоги печь. С медом!

— Здравствуй, Валь, — слегка улыбнулась Ло. — Я знаю, ты не можешь говорить. Надеюсь, это скоро пройдет. Меня зовут леди Лавиния, я жена капитана.

— Леди доблая, — убежденно сказала Илинка, снова прижимаясь щекой к ее подолу.

Руки так и тянулись погладить ее светлые волосы, заплетенные в две кривоватые косички, торчащие в разные стороны. Ло присела на высокий чурбак, тоже служивший колодой для рубки, но не по росту мальчику, потянула к себе Илинку.

— Это ты заплетаешь ей косы? — спросила тем же ровным мягким голосом, будто успокаивая пугливого зверька.

Валь кивнул.

— Очень красиво, — похвалила Ло. — Не совсем ровно, но я думаю, ты научишься. Вас не обижают в крепости, Валь?

Мальчишка помотал головой. На сестру, счастливо замершую в руках Ло, он смотрел с чуть заметным недовольством, но терпел, явно понимая, что той хорошо. Под мягкими прикосновениями Ло девочка млела, как котенок на солнце. До чего же ласковая светлая малышка! У Ло горло перехватило от бессильной жалости и обиды.

— Я принесла вам подарок, — сказала она, доставая сладости из поясной сумочки и вкладывая в ладошки Илинки. — Съешьте вместе. И коробочку можете оставить себе. Думаю, у Илинки найдется, что в нее положить.

— Это нам? — ахнула Илинка, изворачиваясь, чтобы заглянуть в глаза Ло и уточнить: — Насовсем?

— Насовсем, милая, — улыбнулась Ло, обнимая ее и мягко отстраняя. — Будь хорошей девочкой и слушайся брата. До свидания, Валь, я рада нашему знакомству.

Мальчик подался вперед и зашевелил губами, с которых вместо слов сорвалось лишь слабое шипение. Помрачнев, он снова поклонился Ло и протянул руки к Илинке, тут же кинувшейся к брату.

— Это обязательно пройдет, — уверенно сказала Ло, глядя прямо в глаза мальчишки. — Я поговорю с целителем и капитаном, как тебе можно помочь. Потерпи, хорошо?

Обратно она шла торопливо, едва не срываясь на бег. Слезы подступали к горлу, душили, заставляя запрокидывать голову. Пресветлый Воин, пусть она пострадала в бою, но за что это детям? Будь прокляты все, кто живут чужой смертью и болью. Разбойники или короли, делящие земли, — какая разница? Мысль была почти кощунственной и явно недостойной дорвенантской леди и орденского мага, но Ло слишком хорошо помнила три года бесплодной бессмысленной бойни за жирный кусок на карте. Жители той земли вообще не хотели принадлежать ни красно-золотому гербу, ни черно-серо-голубому, да кто их спрашивал?

— Миледи?

Капитан имел вид усталый, но почти довольный.

— Благодарю еще раз за помощь, — сказал он, подойдя ближе.

Но только Ло собралась сообщить, что ей нисколько не трудно, как сверху, с лестницы, раздался звонкий голос:

— Папа, скажи им, чтобы не трогали мою комнату!

— Тильда, ты уже здоровалась с леди? — поинтересовался капитан, поворачиваясь к дочери. — Тебя не было на завтраке.

— Я на кухне поела, — сообщила девчонка, старательно не глядя в сторону Ло. — Папа, скажи им! Селина копается в моих вещах и говорит, что ей приказала она!

— Тильда, — в голосе капитана прорезалось недовольство, — ты ведешь себя невежливо. Не «она», а леди Лавиния.

— Которая, между прочим, тоже стоит здесь, — не удержалась Ло и пояснила капитану: — Да, я велела Селине хорошенько убрать ваши спальни. Сменить белье, постирать занавеси, вымыть все.

— Я… видел, — медленно признал капитан. — Она и правда прибиралась у меня вчера. Слышишь, Тиль? Пусть и у тебя уберет, что в этом такого?

— Она в мои вещи лезет! — взвизгнула девчонка, с возмущением глядя на отца.

— В чистые? — вкрадчиво уточнила Ло.

— У меня все чистое! Папа, скажи ей!

— Тиль, — решительно сказал капитан. — Селина на то и горничная, чтобы убирать и мыть. Если не хочешь, чтоб она лезла в твои вещи, сама отдавай ей то, что надо постирать. Я вот думаю, что чистое она не тронет — зачем ей лишняя работа? И вообще леди права: смени платье. Его давно следует постирать.

Девчонка залилась краской. Рыжие вспыхивают легко, и на молочно-белой коже Тильды румянец вспыхнул заревом, а веснушки еще сильнее потемнели.

— У меня в багаже есть несколько очень красивых отрезов, — осторожно сказала Ло. — Тильда, почему бы не сшить вам пару платьев просто на смену? Никто не отнимает у вас ни это платье, ни остальные. Можете и дальше их носить…

«Все равно скоро расползутся от ветхости», — подумала она.

— Ну, вот видишь? — все еще надеялся на лучший исход разговора капитан. — Поблагодари миледи и пойди, займись делом…

— Не нужны мне платья! — четко и звонко огрызнулась Тильда, вцепившись в перила так, что пальцы побелели. — Ничего мне от нее нужно! Ни платочка, слышишь? Сама пусть платье постирает! Грязнее моего!

— Это черника, — ослепительно улыбнулась Ло, расправляя испачканный подол и проваливаясь в бездну холодной злости. — Меня испачкала Илинка, маленькая сирота. Она так старается перебрать ягоды, что вымазалась вся… А вы не подскажете, дорогая, каковы ваши обычные занятия? Хоть как леди, хоть как офицерской дочери?

— Тильда, хватит.

Голос капитана был еще холоднее. Слова упали так, что после них стало тихо, и было только слышно, как шуршит еще один лист вяза, падая на камни. Помолчав, Рольфсон заговорил снова:

— Мне стыдно за тебя, дочь. Миледи, я прошу прощения.

— Папа…

— Помолчи, я сказал. Немедленно иди и переоденься. Во что угодно. Иначе я сожгу это платье, хоть оно и принадлежало твоей матери. Ей было бы стыдно, что дочь ходит замарашкой. Не позорь ее, Тильда.

— Папа!

Сорвавшись на крик, Тильда закрыла лицо руками и помчалась вверх по лестнице. Ло посмотрела вслед худенькой фигурке в красно-коричневом и тяжело вздохнула. Эта победа, в отличие от прошлой, имела мерзкий вкус. До чего надо было довести Рольфсона, чтоб он воспользовался оружием, которое бьет в обе стороны? У него даже губы белые…

— Извините и вы меня, — сказала она тихо. — Мне жаль вашу дочь, поверьте.