Отряд, оказавшийся неподалеку от места высадки Арига, был достаточно велик, чтобы удержать первую волну аршаумов, но на берегу перед йездами появлялось все больше и больше врагов. Едва очутившись на земле, аршаумы тотчас же бросались в бой, выручая своих товарищей.

Как всякие кочевники, йезды не привыкли стоять в неподвижном строю, отражая атаки превосходящих сил противника. Йезды рассеялись, оставив берег на милость врага.

Было слишком темно, чтобы пользоваться сигнальными флагами. Загудел боевой барабан. Вестовые Арига разнесли приказ:

— Всем — на запад, к броду!

Осторожно двигаясь в темноте по незнакомой местности, аршаумы направились в сторону брода.

Эрзерумцы пока оставались на северном берегу реки. Тяжелые доспехи и вооружение горцев не позволяли им переплыть реку с такой легкостью, с какой сделали это кочевники.

Виридовикс надеялся захватить часовых у брода врасплох, но просчитался. Высокие костры озаряли лагерь. Там было светло, как днем. Йезды стояли у катапульт. Длинные дротики, камни и горшки с горючей смесью, сложенные пирамидами, ждали у метательных орудий. Длинный строй конников с копьями готов был встретить врага. Это не были набранные где попало добровольцы; Аригу предстояло схватиться с испытанными ветеранами — макуранскими воинами, воюющими за своих новых повелителей.

Ариг весело оскалил белоснежные зубы:

— Дело простое и легкое — их всего несколько сотен. Мы раздавим их прежде, чем они получат подкрепления.

Аршаум начал уверенно разворачивать своих солдат. В это время от рядов макуранцев отделилась одинокая фигура всадника. Его силуэт, гордый и величественный, отчетливо вырисовывался на фоне костров. Сердце Виридовикса болезненно сжалось — он был почти уверен, что человек этот окажется Авшаром. Но тут всадник повернул голову, и кельт увидел его суровый профиль. Это не Авшар, подумал Виридовикс разочарованно. Князь-колдун скрывал лицо под покрывалом.

Всадник подъехал ближе, держа копье наготове. Он что-то выкрикнул, сперва на своем языке, которого Виридовикс не понимал, затем на васпураканском и, наконец, на языке йездов. Кельт разобрал:

— Эй вы, собаки! Есть ли здесь кто-нибудь, кто осмелится принять мой вызов? Меня зовут Гаснап по прозванию Кормитель Воронья! На таких поединках я бросил в пыль четырнадцать воинов! Кто хочет стать пятнадцатым?

Он гарцевал на коне перед строем аршаумов, уверенный в своей непобедимости, снова и снова повторяя дерзкий вызов. Аршаумы переговаривались, переводя его речи тем, кто не понимал. Но пока что ни один не рвался ответить Ганаспу. Макуранец крепко сидел на своей крупной, сильной лошади. Закованный в металл с головы до ног, Кормитель Воронья походил на железную башню.

Наконец Ганасп презрительно засмеялся и развернулся к своему отряду. Тогда Виридовикс, гикнув, ударил коня сапогами.

— Назад, ты! — услышал он окрик Скилицеза. — С мечом против копья?

Но кельт даже не оглянулся. В Галлии его бой с легионом Скавра был почти выигран, и все же Виридовикс принял вызов командира римлян. Не сделай он этого, все они до сих пор оставались бы на родине… Но что толку сожалеть о былом? Виридовикс не колебался тогда, не станет колебаться и сейчас. Вождь стоит сотни обычных солдат, а победа над ним иной раз оказывается дороже выигранной битвы.

Гаснап отсалютовал кельту копьем, опустил острие и быстро поскакал вперед. Земля гудела под копытами его коня. С каждым мгновением Гаснап становился все больше и больше. Его копье было направлено прямо в грудь Виридовикса. В последний миг кельт сделал ложный выпад, но Гаснап уверенно отразил его. Слишком уверенно! Наконечник копья скользнул по плечу кельта, почти не оцарапав, однако лошади с разбегу грянулись друг о друга. Оба воина, выбитые из седел, тяжко рухнули на землю.

Виридовикс кое-как поднялся на ноги, но сделал это быстрее, чем Гаснап, — движения макуранца замедляли доспехи. Копье оказалось придавлено упавшей лошадью. Гаснап потянулся за тем оружием, что носил на поясе, — кельт так и не узнал, что это было — меч, булава, кинжал?..

Разъяренной пантерой Виридовикс метнулся к врагу. Гаснап едва успел встать на колено, когда меч кельта обрушился на него. Макуранец беззвучно упал в пыль. Следуя обычаю своего народа, Виридовикс наклонился, взмахнул мечом и схватил за волосы отрубленную голову. С головы стекала кровь. Кельт поднял ее повыше, чтобы все могли видеть.

У костров наступила мертвая тишина.

Степная лошадка Виридовикса ловко поднялась на ноги. Могучий конь Гаснапа жалобно ржал. Кельт подумал, что у него, вероятно, сломана нога.

Учуяв запах крови, лошадь кельта отшатнулась, когда тот приблизился к ней со своим трофеем.

— У меня нет ворот, куда можно было бы прибить эту голову, — с сожалением молвил Виридовикс. Лошадь нервно переступила копытами, однако позволила всаднику вскочить в седло.

Виридовикс отсалютовал мечом аршаумам. Те взорвались радостными криками.

— Чего вы ждете?! — крикнул кельт.

Кочевники помчались на врага. Йезды не стали дожидаться, пока первые стрелы полетят в них из темноты, и отошли, бросив шатры, катапульты и охраняемый ими брод.

Когда забрезжил рассвет, Ариг уже стоял на берегу Мауша и махал рукой эрзерумцам в знак того, что те могут переправляться. Отряд за отрядом входили в воду. Глубина была невелика, но все же лошади погружались по пояс.

Горгид пересекал реку вместе с Клятвенным Братством. В доспехах из толстой кожи, вооруженный одним только гладием, грек чувствовал себя не при деле в отряде ирмидо, носивших тяжелые доспехи и большие копья. Но Платон оказался прав: грек сделал все, что мог, лишь бы любовник не заподозрил, будто он струсил.

На рассвете иезды пытались атаковать. Лучники уже обменивались стрелами — обычное начало боя у кочевников. Однако ночью они столкнулись только с аршаумами. Появление эрзерумцев оказалось для них полной неожиданностью. Отряд легковооруженных кочевников расступился, и крупные лошади горцев вынесли прямо на йездов рослых, тяжеловооруженных всадников. Те безжалостно обрушились на врага.

Горгид скакал вместе с ирмидо: на несколько мгновений в рядах йездов началась паника. Клятвенное Братство выбивало врагов копьями, сшибало их более легких лошадей своими скакунами. Некоторые ирмидо погибли в этом бою. Один из них рухнул с рассеченной головой; его лицо превратилось в сплошную кровавую маску. Второй зарубил кочевника, убившего его друга; по лицу ирмидо текли слезы.

Однако наступление эрзерумцев не встретило большого сопротивления. Они прошли сквозь йездов, как нож сквозь масло.

Грашвил прокричал что-то по-васпуракански, обращаясь к Килеу. На позолоченном шлеме повелителя Гуниба красовалась большая вмятина, однако, похоже, это обстоятельство не приводило того в уныние. Килеу, усмехаясь, ответил Грашвилу грязным жестом.

— Что он сказал? — спросил Горгид у Ракио, который перевязывал ранку на левом локте.