Она не знала, да и не хотела знать. Деньги ее не интересовали. Ее имя там не значилось. Кроме того, этот придурок не понимал, что горожане приходят не из-за его экзотического мужика в ватнике, а благодаря ее работе по анимации игры.

Единственное, что ее интересовало, – это чтобы у стервы все шло плохо. Она быстро сделала вторую версию игры, где лесных братьев сменили террористы в арабских головных платках, потом третью – с фашистами со свастикой на рукавах. Везде сын отбивался от наседавших врагов, и в последний момент к нему на помощь приходил отец, и они вместе уничтожали нападавших. При этом играющий выступал сначала как сын, а затем как отец, что было необычно для электронных игр. И главное – у игры не было плохого конца. Играющий всегда побеждал. Программа работала на него. Не говоря уж об ощущении абсолютной реальности происходящего.

Параллельно она работала на итальянцев, оживляя их интернетные модели, и они платили лучше, чем Витас и Эммануэль, вместе взятые. Спать было просто некогда. И тем более работать на Эммануэль. Да она у нее и не показывалась. Витас делал вид, что ничего не знает, хотя она догадывалась, что это неправда.

Она давно перестала выходить из дома. На это просто не было сил и времени. Все, что требовалось, приносила нанятая родителями женщина.

– Как ты себя чувствуешь? – традиционно начинала разговор мать, которая ежедневно с утра звонила из Франции.

Далее следовали пожелания, чтобы она легла на обследование в какую-то больницу, но каждый раз под тем или иным предлогом ей удавалось увильнуть от подобной перспективы. Наконец она согласилась, чтобы их знакомый светило медицины приехал к ней домой для осмотра. Его приговор был: пневмония, как осложнение после гриппа. Опять последовали телефонные переговоры, и к ней стала приезжать медсестра, чтобы два раза в день сделать укол. Кашель не прекращался, и в конце концов она дала себя уговорить пройти обследование в больнице и очутилась в одноместной палате, где персонал так хорошо оплачивался, что ходил в мягких тапочках и стучался в дверь, прежде чем зайти в ее одноместную палату.

Два-три дня, о которых говорила мать, переросли в неделю, так как нужно было сделать дополнительные анализы, результаты которых должны были прийти еще через неделю. Персонал был отменно любезен, врачи приходили к ней ежедневно, ее кормили дюжиной каких-то лекарств и делали уколы, но выписка из больницы все время откладывалась.

Было скучно, зато не надо было ни о чем беспокоиться, и главное – она не теряла времени на бессмысленные занятия в гимназии. То, что ей нужно, она всегда может найти в Интернете или купить за деньги. Она перемежала работу с путешествиями в другую жизнь, населенную счастливыми людьми, которые приятно проводили время, где всегда светило солнце и была хорошая погода. Там, в той жизни, не было болезней, не было утомительного кашля и можно было общаться только с приятными тебе личностями. Ее аватар, мужчина с загорелым лицом и гибким телом, играл с другими аватарами в гольф, сквош и летал в небе в одном из костюмов, смоделированных Эммануэль. Поначалу были некоторые затруднения с коммуникацией на английском языке, но вскоре она приспособилась, и другие знали ее аватара как француза, и это даже придавало ему дополнительный шарм.

Витас был единственным, кто ее навещал, потому что она продолжала работать над его дурацкой игрой. От него было совершенно невозможно добиться хотя бы одного слова, что происходило с Эммануэль, но он снабжал ее ОМ, и она прощала ему подобную скрытность.

Так прошла еще одна неделя. Иногда ей было тяжело дышать, особенно после еды, поэтому у изголовья кровати установили кислородный баллон и подсоединяли трубки, через которые тек живительный газ.

Однажды, когда она дремала, отдыхая после игры в гольф в другой жизни, раздался стук в дверь. Это был неурочный час, и она недовольно открыла глаза, чтобы отчитать какую-нибудь идиотку медсестру, но в дверях в белом халате стоял ее отец. Она ожидала кого угодно, только не его. Но это был он, и, что самое удивительное, – он выглядел смущенным. Сестра внесла за ним роскошный букет в вазе и удалилась, а он присел на краешек стула. Она и представить себе не могла, что ее вальяжный отец может быть так растерян. Оба молчали.

– Ну как ты здесь? – наконец выдавил он из себя.

– Я думала, что ты во Франции.

– Я здесь на несколько дней по делам.

– Но это же опасно.

– Меня охраняют.

Разговор застопорился.

– Я тут привез твои любимые французские деликатесы: спаржа, паштет, – и он стал раскрывать коробку, которую принес с собой.

– Да оставь ты эти продукты! Ты же пришел сюда с какой-то целью, а не для того, чтобы принести мне что-то вкусненькое, правда?

Отец явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Ну почему ты так думаешь? – наигранно возмутился он.

И, подумав, продолжал:

– Я пришел сюда извиниться.

Это было интригующим началом, и она ждала продолжения.

– Я был плохим отцом. Я так мало уделял тебе внимания!

«Вернее, никакого».

– Не хватало времени. Мотался по каким-то делам. Суетился. Имел дело с подонками. А годы шли, и я даже не заметил, как ты стала взрослой.

У него вдруг выступили на глазах слезы, и он отвернулся и стал глядеть в окно. Такого она от него никак не ожидала. Ее отец – и сентименты!

– Не вини меня, пожалуйста! Я не хочу, чтобы ты думала, что я черствый и безразличный человек. Я по-своему любил тебя и хотел, чтобы у тебя была достойная жизнь. Теперь я понимаю, что деньги – не самое главное, что нужно было дать тебе больше тепла, больше участия. Прости меня!

Он все еще смотрел в окно.

– Пап! Ты как будто прощаешься со мной.

Он испуганно взглянул на нее.

– Ну что ты! Что ты!

И в этот момент из-за него на какую-то долю секунды выглянул чертик и показал ей красный язычок. Ее мгновенно прошиб пот, настолько это было явственным видением.

Отец понял это по-своему. Он засобирался.

– Ну, тебе надо отдыхать. Ничего не нужно? Я могу сказать главврачу, и он все организует.

Он остановился, выжидающе глядя на нее.

– Ничего. Когда ты улетаешь?

– Сегодня. Я заехал к тебе по пути в аэропорт.

Неожиданно он подошел к ней, наклонился и поцеловал в щеку. Затем повернулся и решительно направился к двери.

– До свидания.

Он постоял на пороге и вышел из палаты. Ей показалось, что на глазах у него опять были слезы.

Она не знала, сколько пролежала, смотря в одну точку где-то на потолке. В том, что произошло, было что-то неестественное, но она не понимала что. А этого чувства она не любила.

Оля набрала номер мобильного телефона отца. Когда тот ответил, она по шуму поняла, что он едет в машине.