Послышались шаги. Смущенная тем, что забрела в неположенное место, Анна испуганно отступила от картины. Двойная дверь соседнего помещения была чуть-чуть приоткрыта, и Анна скользнула туда, чтобы избежать лишних вопросов. Шаги приближались и замерли перед дверью. Аня почувствовала, что попала в еще более глупую ситуацию, и, сбросив туфли, на цыпочках побежала к тяжелым, плотно задвинутым шторам. Юркнув за пыльный бархат, она почувствовала, что вот-вот чихнет, и зажала себе нос, стараясь дышать поглубже. Человек по ту сторону двери почему-то раздумал заходить, но, едва Анна высунула нос, она снова услышала шаги.

Только сейчас она рассмотрела окружающую обстановку. Это, очевидно, была не классная комната: трудно было определить назначение небольшого, довольно уютного зала, стены которого были покрыты изысканной живописью. Поначалу Анна приняла картины за старинные фрески, но, приглядевшись, обнаружила, что это гобелены и ими затянуты все стены – от пола до потолка. Единственный свободный участок занимало огромное зеркало в простой деревянной раме. Эта простота не слишком вязалась с изысканностью гобеленов и драпировок. Казалось, зеркало попало сюда случайно, по недосмотру. Но стоящее напротив него антикварное кресло – единственный предмет мебели в комнате – опровергало подобное предположение.

Дверь тихонько скрипнула, кто-то вошел в комнату. Из-за задернутых штор Анна не сразу узнала остановившуюся в противоположном конце комнаты девочку, а когда узнала, едва не вскрикнула от неожиданности и радости: это была Лелька! Конечно, трудно объяснить девочке, что она делала за шторой, но лучше будет, если они выйдут отсюда вместе, а за объяснениями дело не станет.

Анна уже собиралась было вылезти из своего укрытия, но вдруг поняла, что что-то не так. Поначалу она подумала, что, может, девочка заскочила сюда, чтобы привести себя в порядок, – нормальное желание, – но шли минуты, а Лелька и не думала прихорашиваться. Она застыла у зеркала, напряженно вглядывалась в его поверхность, словно ожидала увидеть там что-то, кроме собственного отражения. Анна с недоверием тоже посмотрела на зеркало: ничего необычного, кроме разве отличного качества самого зеркального покрытия на стекле. Старые мастера знали толк в своем деле, и Лелькино отражение казалось более реальным, чем сама девочка перед ним, ни единого искажения. Анна в недоумении скривила губы, собираясь прервать эту странную игру в гляделки, но тут зеркальная поверхность внезапно дрогнула, будто по поверхности его пробежала рябь. Анна захлопала глазами и запоздало поняла: если она собиралась обнаружить свое присутствие, то надо было делать это раньше. Теперь, когда по ту сторону зеркала возникли две расплывчатые фигуры по обе стороны от Лелькиного отражения, торопиться не следовало. Анна еще сильнее заморгала глазами, желая убедиться, что это не сон. Нет, фигуры оставались на прежнем месте, хотя и были едва различимы. Анна видела лицо Лели, отражающееся в зеркале, заметила, как девочка закрыла глаза, будто погружаясь в сон. Неужели она не понимает, что происходит? Почему не пытается бежать, едва почувствовав что-то не то? Или она пришла сюда намеренно? А зачем, кстати говоря, она сюда пришла?

Призрачные фигуры из зазеркалья приблизились к самой поверхности, а затем синхронно, словно отрепетированно, строго с левой ноги, шагнули в комнату. Анна в своем укрытии только рот открыла от неожиданности: теперь оба призрака стояли здесь, а в зеркале осталась только девочка. Ее отражение делалось все более размытым, но оно там было, а вот призраки в зеркале не отражались абсолютно.

Анна пригляделась и сумела разглядеть в бесплотных фигурах двух женщин, одетых в нечто длинное, белое и бесформенное, напоминающее лохмотья средневекового платья. Их бесцветные волосы, ниспадая по плечам, были распущены. «Так. Стоп. Пора взять себя в руки», – скомандовала себе Анна, наблюдая, как призраки повернулись лицом к девочке и протянули к ней руки.

Привидения казались очень древними: видно, те, чьи души теперь явились сюда, умерли очень давно. Анна была знакома с теорией, согласно которой призраки по прошествии времени становятся все более бесцветными. То есть тот, кто умер, скажем, недавно, если и появится в реальном мире, мало чем будет отличаться от живого человека. Но чем дальше от момента смерти, тем сильнее блекнут краски. Красный плащ средневекового рыцаря, убитого в собственном замке, с веками превратится сначала в розовый, потом в белый, а потом и вовсе в бесцветный; со временем может и совсем исчезнуть – останутся только наводящие ужас шаги в коридоре. Если же допустить, что теория эта верна, двум дамам, кружащим сейчас вокруг беззащитной девочки, не менее трехсот лет: их силуэты были едва различимы. Хотя что это? Они стали вдруг видны более отчетливо… Или это только обман зрения? Как бы там ни было, Анна решила, что пора немедленно прекратить это безобразие – призраками ее не испугаешь. Она знала, как с ними сладить! Схватившись за штору, она собралась было раздвинуть ее, чтобы впустить в комнату солнечный свет, как вдруг неожиданно получила удар по затылку чем-то тяжелым. Она еще пыталась обернуться, чтобы узнать, кто это преподнес ей такой неприятный сюрприз, но ее ударили снова, и она рухнула на пол, цепляясь за штору и увлекая ее за собой. Уже теряя сознание, Анна услышала истерический визг какого-то насмерть перепуганного существа, но кто это кричал, так и не поняла.

* * *

Очнулась она всего через пару минут, если верить наручным часам; в комнате уже никого не было. Сама Анна лежала на полу возле окна, опутанная занавесью, как саваном. В глаза било солнце. Голова трещала. С трудом приподнявшись на локте и придерживая гудящую голову, Анна увидела рядом с собой два обломка гипса – один побольше, другой – поменьше. К одному из них, более увесистому, прилипло несколько черных волосков; второй был чист, но стало ясно, что он виновник ее жуткой головной боли. С трудом верилось, что оба свалились ей на голову случайно, однако большая трещина на потолке и несколько свежих сколов на лепнине вроде бы подтверждали эту нелепую версию. Что ж, здание старое, потолок неожиданно треснул, а давно не реставрированный гипс откололся… Не придерешься. Только уж больно не вовремя все это произошло.

Анна не собиралась дольше задерживаться в этой злосчастной комнате: ее очень беспокоило, куда подевалась Лелька. Нетвердой походкой девушка добрела до двери. На той же стене, буквально в полуметре от нее, висело зеркало, и Анна, преодолевая страх, заглянула в него, прежде чем уйти. Зеркало как зеркало. Может, это плод ее больного воображения? Как бы там ни было, а Лельку она видела совершенно ясно, но сейчас ее здесь уже не видно, поэтому нужно немедленно ее отыскать.

Быстро пересекая ухоженную лужайку перед учебным корпусом, Анна сосредоточилась на том, чтобы справиться с головокружением – ни на что больше сил не хватало. А зря. Ей следовало бы заметить несколько пар злобных глаз, которые провожали ее до самых ворот…

Нурия, увидев взъерошенную подругу, устало опустилась на стул.

– Тебя что, собаки покусали? – спросила она.

– Ага. И еще штукатуркой присыпали сверху, – попыталась улыбнуться Аня в ответ, но улыбка вышла кислой. Она не просто нервничала, она чувствовала леденящий ужас, вот-вот готовый подавить остатки здравого смысла. Страх мешал ей напрячь мозги и попытаться сложить кусочки головоломки воедино. Она честно пыталась это сделать, но у нее не получалось.