Так что же происходило с головами? Все вертелось вокруг них, Анна это чувствовала. Довольно долго она изо всех сил напрягала память, припоминая все, что слышала о различных обрядах, подходящих к данному случаю. И вспомнила! В давние времена существовала некая секта, главным магическим ритуалом которой как раз являлось общение с головами умерших. Сектанты полагали, что мертвый мозг хранит всю информацию, которую накопил при жизни человек. Надо только уметь эту информацию извлечь. А они это умели… С помощью страшных и опасных заклинаний они высасывали из мозга все знания, весь его потенциал. Согласно легенде, они с особым рвением охотились за головами гениев, иногда охота заканчивалась успешно.

Анна понимала, что, кажется, нащупала именно то, что нужно. Некто знал, что Сара поделилась своей тайной с профессором. Очевидно, она нуждалась в его помощи и знала, как эту помощь заполучить. Он погиб, и некто проявил любопытство, желая узнать тайну Сары хотя бы посредством проникновения в мозг покойного. Сара опередила их. Она спрятала бесценный источник информации в месте, которое при ее жизни было недоступно противникам. Но она понимала и другое – рано или поздно они доберутся до нее. Она пыталась укрываться, но это не могло длиться долго. И когда поняла, что кольцо вокруг нее сжимается, то решила разом прекратить все и выбрала церковь – место, куда враги не могли попасть при всем желании. Она сделала это, так как понимала, что секреты, хранящиеся в ее мозгу при жизни, станут легкодоступными после ее смерти. Но здесь она просчиталась. Ее опередили, и теперь некто владеет всей информацией, если только… Если только Сара не придумала какую-то защиту, не позволяющую воспользоваться ее мозгом. На эту мысль Анну натолкнул тот факт, что даже после смерти Сары голова профессора так и не была обнаружена. А ведь они не оставляли своих попыток! Недаром шарили в доме сразу после приезда Анны, воспользовавшись первым же удобным случаем! Если так, то Сара пока свела счет в неравной борьбе к ничейному результату. Дальнейшее уже зависит от Анны и ее друзей, на помощь которых рассчитывала загадочная Сара Ингерсол – раскаявшаяся ведьма.

Приведя мысли в порядок и наметив какое-то подобие плана, Анна отправилась в Бостон, чтобы навестить Ники. На этот раз она была одна, так как Макс куда-то запропастился. Правда, позднее оказалось, что он как раз в Бостоне: они встретились в палате мальчика. Кроме них двоих, там оказалась и его тетка, миссис Клэрксон, которая пришла навестить спасенного племянника. Анна испытывала к ней благодарность, но была рада, когда та ушла, оставив их втроем. Девушка ничего не могла с собой поделать, но эта женщина, совершившая такой добрый поступок, вызывала у нее стойкое чувство неприязни. Возможно, дело было не в ней, а в самой атмосфере, нависшей над всеми без исключения жителями Дэнверса.

Вечер начался со странного события: Лелька наотрез отказалась продолжать сеансы гипноза вместе с Вангелисом. Нурия, которой следовало бы обрадоваться трещине, появившейся в отношениях дочери с сыном миллионера, как раз и огорчилась больше всех. Выпроводив обескураженного парня, Лелька с независимым видом засобиралась в свою комнату, но Анна остановила ее, спросив напрямик:

– Скажи, для чего предназначена комната с зеркалом?

Даже невооруженным взглядом было видно, как напряглась девочка, услышав этот вопрос – простой вопрос, который не должен был вызвать страха, появившегося на ее лице. Ведь Лелька всегда с удовольствием рассказывала о своем обожаемом колледже. Сейчас же глаза ее потемнели, губы приоткрылись, с языка готова была сорваться какая-нибудь дерзость. Но неожиданно морщинки меж бровей разгладились, Лелька улыбнулась и, невинно хлопая глазами, ответила:

– Вы говорите о комнате для медитации?

– Возможно, – кивнула Анна. – Там только зеркало и кресло, а стены обиты старинными гобеленами, – уточнила она, внимательно вглядываясь в безмятежное девичье лицо.

– Я никогда не видела этой комнаты, – широко улыбаясь, сообщила Лелька. Теперь она уже в достаточной степени владела собой и сообразила – чтобы избежать вопросов, нужно стараться вести себя как можно естественнее. – Я слышала, что она представляет собой что-то вроде памятника. Но туда пускают только старшеклассников, да и то за особые заслуги.

– Музей имени кого? – спросила Анна.

– Основательницы колледжа, разумеется. Не Святой Елены, конечно, – снисходительно улыбнулась Леля, – а баронессы Ромин-Стэймонс. Это был ее кабинет. Она, как говорят, любила подолгу сидеть в кресле и смотреть в зеркало. Кабинет перенесли еще до мисс Спарк, а комнату превратили в музей. Она всегда заперта на ключ, и окна всегда зашторены, потому что гобелены очень старые – им вреден солнечный свет. Это все, что вы хотели узнать?

Анна едва сдерживалась. Девчонка врала, нагло глядя ей в глаза. Да что с ней происходит, черт возьми? Лелька становится сама на себя непохожей. Анна всегда знала ее искренней, доброй девочкой, а стоящая перед ней изворотливая лгунья не имела с прежней Лелькой ничего общего. И еще – она была напугана. Маска взрослой и независимой женщины, которую Леля нацепила на себя, трещала по всем швам, а сквозь эти дырки проглядывал перепуганный ребенок. Преодолев желание встряхнуть девчонку как следует, Анна позволила ей уйти, а сама присоединилась к Максу и Нурие, которые как раз садились ужинать.

Покончив с трапезой, они вернулись к обсуждению дальнейших планов. Откладывать уже ничего нельзя, вокруг творилось что-то странное. Кроме изменений, случившихся с Лелькой, появилось немало и других тревожных фактов. И Макс, и Нурия сообщили, что всего в течение одного дня стали свидетелями нескольких крупных ссор между горожанами, возникших практически на пустом месте. Нурия заверила, что до сих пор ничего подобного не видела, по крайней мере, ей не приходилось наблюдать, как две почтенные женщины пытались повыдергать друг у друга волосы из-за пучка петрушки, который обе хотели приобрести в лавке зеленщика. Макс рассказал, какое впечатление произвел на него озверевший водитель, который с ломом погнался за машиной, подрезавшей его на светофоре. Таких примеров было множество. Приходилось признать, что если до сих пор с головами горожан все было в порядке, то теперь город тихо сходил с ума.

– Нам придется вновь вернуться к документу, который передала мне Сара Ингерсол, – вздохнула Анна.

– Своевременная идея, – кивнула Нурия.

– Она будет более плодотворной, если окажется, что от нее есть хоть какой-то толк.

– А у нас все равно нет выбора, – пожала плечами Анна. – Либо мы его – в смысле, расшифруем, – либо они нас – уж и не знаю что, но мне бы этого не хотелось.

Разглядывание двух страничек, на которые был переписан текст со старинного пергамента, разложенных на столе, в течение четверти часа не принесло ощутимых результатов, поэтому Макс рискнул высказаться:

– По-моему, первый листок с молитвой можно смело пока отложить. Он не содержит никакой информации.

– Я тоже так думаю, – согласилась Нурия, которую с самого начала интересовала только та часть документа, в которой говорилось о кладе.