Моя любовь к Линтону, как листва в лесу: знаю, время изменит ее, как меняет зима деревья. Любовь моя к Хитклифу похожа на извечные каменные пласты в недрах земли. Она – источник, не дающий явного наслаждения, однако же необходимый.

Я решительно покачала головой. Симпатия, поправила я себя. Моя симпатия к Уэсли, не любовь. Я вытерла слезы и встала, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Потом повернулась и пошла наверх.

Мне вдруг захотелось узнать, чем закончилась книга.

Всю ночь я читала, а кроме того, раз десять сложила стопочкой и снова разбросала неглаженое белье. Выяснилось, что «Грозовой перевал» кончается невесело. Из-за избалованной эгоистичной дурочки Кэти (кто бы говорил, но все же) все в этой книге оказываются несчастными. Ее выбор разрушает жизнь людей, которых она любит больше всего на свете. И все из-за того, что она выбрала мораль, а не страсть. Разум, а не сердце. Линтона, а не Хитклиффа. Тоби, а не Уэсли.

Это плохой знак, решила я, устало тащась наутро в школу. Я не верила в приметы, предзнаменования и прочую ерунду, связанную с судьбой, но между моей ситуацией и той, в которой оказалась Кэти Эрншо, было такое сверхъестественное сходство, что я не могла его игнорировать. Мне стало казаться, что книга попала мне в руки, чтобы послужить предупреждением.

Я понимала, что, возможно, слишком преувеличиваю, но от недосыпания и стресса в голову лезли интересные мысли. Интересные, но совершенно бесполезные.

Весь день я проходила, как зомби, но посередине урока алгебры вдруг услышала кое-что, от чего мою сонливость как рукой сняло.

– Слышала, что случилось с Викки Макфи?

– Что она залетела? Ага. Сегодня утром птичка на хвосте принесла.

Я встрепенулась, тут же забыв о примере, который с трудом пополам пыталась решить. В переднем ряду сидели две девчонки. Одну из них я знала – новенькая из команды поддержки.

– Ну и шлюха, – прошептала чирлидерша. – А кто отец, даже не поймешь. Она же спит с кем попало.

Стыдно признаться, но моей первой эгоистичной реакцией был страх. Я подумала о Уэсли. Да, я сама слышала, как он отшил Викки в коридоре пару дней тому назад, но что, если все изменилось? А его письмо было шуткой? Игрой, чтобы поиздеваться надо мной? Что если они с Викки…

Я отбросила эту мысль. Уэсли был осторожен. И всегда использовал презерватив. К тому же та девчонка не врала – Викки и впрямь спала с кем попало. Шансы, что Уэсли был отцом ребенка, очень невелики. Да и кто я такая, чтобы из-за этого волноваться? Он не мой парень. Несмотря на то, что в письме признался мне в любви. Я встречаюсь с Тоби, и что бы Уэсли ни решил, это не мое дело.

А потом я подумала о Викки. Семнадцать лет, выпускница, и, если верить слухам, ждет ребенка. Какой кошмар. Да еще вся школа в курсе. После алгебры весь коридор только об этом и гудел. В такой маленькой школе, как наша, слухи распространялись быстро. Все сейчас только и думали, что о Викки Макфи.

Включая меня.

Поэтому, когда за пару минут до урока английского я вышла из кабинки в туалете и увидела у раковины Викки, – та красила губы темно-розовой помадой – то постаралась не встречаться с ней взглядом.

Но я должна была что-то сказать. Не то чтобы мы с ней дружили… но каждый день за обедом сидели за одним столиком.

– Привет, – сказала я.

– Привет, – ответила она, продолжая красить нижнюю губу.

Я включила кран и посмотрела на свое отражение в зеркале, стараясь не коситься на нее. Интересно, какой у нее срок? А родители уже знают?

– Это неправда.

– Что?

Викки закрыла помаду крышечкой и бросила ее в сумку. Она смотрела на меня в зеркале, и я заметила, что глаза у нее чуть-чуть покраснели.

– Я не беременна, – проговорила она. – То есть я думала, что беременна, но тест оказался отрицательным. Два дня назад сделала. Но кто-то, видимо, подслушал, как я рассказывала об этом Жанин и Анджеле… не важно. Суть в том, что я не беременна.

– О. Ну что ж, это хорошо. – Наверное, не очень подходящая фраза в этой ситуации, но Викки застигла меня врасплох.

Она кивнула и затеребила свои соломенного цвета локоны.

– Я обрадовалась. Даже не знаю, как бы я призналась родителям. И тот парень… из него вряд ли получился бы хороший отец.

– А кто он?

Какая же я эгоистка!

– Да так, один парень… Эрик.

Слава богу, подумала я. А потом, конечно, меня сразу совесть замучила. В такой момент и думать о себе!

– Один дурак из колледжа, которому нравится спать со школьницами. – Она потупила взгляд, и я больше не видела выражение ее глаз. – А мне было все равно. Я просто позволила ему себя использовать и не подумала… даже когда презерватив порвался… – Она не договорила и покачала головой. – Короче, я рада, что тест оказался отрицательным.

– Ясно.

– Но я так испугалась, – призналась она. – Так страшно было, когда ждала результат! Я просто не могла поверить, что оказалась в такой ситуации, понимаешь?

– Да, – ответила я. Хотя меня, например, это совсем не удивило. Ведь речь шла о Викки. Что-то подобное должно было произойти рано или поздно. Если ты спишь с парнями, к которым у тебя даже чувств нет. И не думаешь о последствиях.

Прямо как я…

Ну да, допустим, в моем случае это были не парни, а парень. Уэсли. И у меня были к нему чувства… точнее, они возникли уже после того, как я перестала с ним спать. Но это просто… да я даже не знала, как это назвать, на самом деле. Удача. А может, совпадение? Как бы то ни было, у меня хватило мозгов понять, что такое случается нечасто.

Но я тоже не думала о последствиях. И мне вдруг пришло в голову, как легко мы с Викки могли бы поменяться местами. Сейчас я могла бы оказаться той девчонкой, о которой все судачили. Я могла бы опасаться, что беременна. Или хуже. Я, конечно, принимала таблетки, и мы с Уэсли всегда предохранялись, но стопроцентной гарантии нет никогда. Мы могли бы проколоться. А я тут стою и осуждаю Викки за то, что сама, по сути, и сделала. Какая же я лицемерка!

«Ты не шлюха». Я вдруг вспомнила слова Уэсли в ту ночь в его комнате – когда он объяснил мне, кто я. Объяснил, что весь мир так же, как и я, ничего не понимает. Что я не шлюха, и я не одинока.

Я плохо знала Викки. Мне ничего не было известно о ее семье или о ее личных делах: она рассказывала нам только о своих проблемах с парнями. И стоя там, в туалете, слушая ее историю, я невольно задумалась о том, а не пыталась ли и она, как я, сбежать от чего-то. Я осуждала ее, все это время считала ее потаскушкой, но на самом деле наши жизни были до странного похожи.

И называть Викки шлюхой – это же все равно, что называть кого-то жупой. Оскорбительное, обидное прозвище, подпитывающее страхи, которые живут внутри каждой из нас. Шлюха, стерва, синий чулок, динамо, тормоз. Все эти унизительные ярлыки действовали одинаково. И каждой девчонке в какой-то момент казалось, что они применимы к ней.