— Увы, все очень просто. Этот тип невзрачен, он такой же, как все! Он не ходит по улице с видом властелина мира. Этим-то он и страшен. Люди ежедневно сталкиваются с ним на улице — и не знают, кто он такой. Быть может, речь идет о вашем соседе по лестничной клетке, а вы не в курсе.

На завершающем этапе интервью они беседуют об убийцах, но в более общем плане. Разговор обретает форму теоретической дискуссии, и журналисты выключают свои диктофоны. Спустя два часа они покидают набережную Орфевр.

— Хорошо. Прокатило. Судя по всему, статьи, которые они напишут по итогам нашей встречи, не понравятся Фокуснику, — замечает Кальдрон.

— Нужно выманить зверя из норы, Венсан.

— И что он сделает? Убьет еще одного ребенка, чтобы доказать, что он не такой, как описали его в газетах?

— Честно говоря, я не знаю. Убивая, он следует некоему неодолимому влечению. После убийства мальчика с улицы Ватт он находится в несколько расслабленном состоянии. Но постепенно градус напряжения, определяющий его поведение, будет нарастать.

Мистраль смотрит на часы и вспоминает, что радиожурналисты появятся примерно через час. Он решает использовать это время для обсуждения сложившейся ситуации с Геран.

Подходя в назначенное время к своему кабинету, он застает у его дверей четырех журналистов с магнитофонами через плечо. Три корреспондента представляют такие каналы общего профиля, как «Европа-1», «Эр-тэ-эл» и «Эр-эм-эс», четвертый работает на «Франс инфо». Они беседуют со знакомыми оперативниками. Мистраль присоединяется к ним через несколько минут и вводит в курс двух особенно интересующих общественность расследований, целенаправленно разрушая при этом стереотипы, сформировавшиеся вокруг Фокусника, и заостряя внимание на его слабых сторонах и заурядности.

— Перед нами далеко не гений преступного мира. Выбирая в качестве жертв самых слабых, убийца не слишком рискует. Расследование проводится с трудом, но не потому, что мы имеем дело с выдающейся в своем роде личностью. Дело в том, что перед нами — совершенно безликое существо, невзрачное и заурядное.

Эту фразу полицейский произносит с подчеркнутым презрением и вызовом.

Около половины восьмого Мистралю звонит Клара: она только что приехала домой, все хорошо. Он рад, что с детьми жена. Ему теперь не надо будет разрываться между домом и работой.

Примерно в восемь в кабинет Мистраля является Дюмон. Вид у него чрезвычайно мрачный. Да и говорит он крайне резким тоном. Не ожидая особого приглашения, он усаживается в одно из кресел для посетителей прямо перед Мистралем, процедив сквозь зубы лишь совсем уж формальное приветствие.

— По дороге сюда я слушал радио. И чуть ли не каждый второй репортаж посвящен тебе. Совсем не плохо для человека, как бы не хотевшего поднимать шум. Но не слишком ли ты раздразнил Фокусника?

— Это и есть цель. — Мистраль не обращает внимания на провокационные нотки в словах Дюмона. — Мы решили сменить тактику: я хочу, чтобы он знал, что мы идем по его следу и все время о нем думаем. Теперь этот тип так или иначе себя проявит.

— Ну да. Убьет еще одного ребенка, чтобы доказать тебе, что ты просчитался и на самом-то деле туз в рукаве именно у него, он правит бал.

Вид у Дюмона недобрый, уголки рта опущены.

— Будет любопытно послушать, что ты скажешь родителям, когда появится еще один труп ребенка.

— Не появится. Его мотивирует не конфронтация, а удовлетворение своего влечения, что совсем другое дело. Однако, вижу, ты не делаешь разницы между этими двумя понятиями.

Мистраль спокоен.

— Скажи просто, что я дурак, и больше не будем об этом.

— Ну если ты так считаешь… Ладно, я тебя попросил зайти для того, чтобы обсудить дело Детьен, а не выслушивать твои досужие комментарии. Напомню, что ты мой подчиненный. Итак, слушаю тебя.

Дюмон, молча и явно пытаясь сдержать гнев, смотрит на Мистраля — тот сидит спокойно, откинувшись на высокую спинку кресла. Потом он возвращается к разговору и далее игнорируя иерархические отношения между ними.

— Во-первых, я получил ответ из банка. Старуха Детьен ходила проведать свой сейф. Неизвестно, что она оттуда взяла или положила. Перед уходом она сняла со своего счета смехотворную сумму — две тысячи евро. Во-вторых, я в срочном порядке поставил на прослушивание ее телефонные линии. Не хотел предпринимать никаких действий, прежде чем мы начнем снимать информацию со всех аппаратов.

— Правильно сделал, — одобряет Мистраль сухо.

— В ходе бесед с соседями подтвердилось, что бабулька принимала у себя сливки общества. Кое-кто шепотом сообщил нам имена двух известных парламентариев и действующего министра. Ее единственный сын, которому, впрочем, уже недалеко осталось до пенсии, возглавляет крупное производственное объединение в Германии. Мы проверили: у этого парня денег куры не клюют, и с мамашей он был в хороших отношениях. Он женат, имеет двоих детей, они учатся в Америке и во Францию носа не кажут вот уже три года. Всю эту информацию мы проверили, — поясняет Дюмон, постукивая пальцем по своему блокноту. — Я сегодня виделся с ее сыном — он удручен случившимся.

— Сказать нечего. Ты сделал все, что следовало. Когда ты намерен поговорить с прислугой?

— Скоро. Я хочу всех их собрать вместе, устроить небольшой допрос часа на два-три, а потом, уже без них, прослушаю записи. Если это ничего не даст, буду копать в другом месте. Возможно, существует некий политический аспект.

— Почему бы нет? Только прежде нужно обсудить это с директором. Если ты вот так запросто нагрянешь в парламентский бомонд без ее ведома, а префект вызовет ее к себе и потребует объяснений, затея имеет хорошие шансы с треском провалиться.

Дюмон кивает в знак согласия.

— Больше ничего?

— Нет. Держи меня в курсе. Это все.

Прощаясь, Дюмон и Мистраль обмениваются формальными рукопожатиями.

После ухода строптивого подчиненного Мистраль спускается к Геран, чтобы обговорить с ней прошедший день и рассказать об интервью, данном им представителям прессы и радио.

— Я слушала тебя по «Франс инфо». Неплохо. Префект получил запись твоего выступления, ему тоже очень понравилось. Он специально звонил мне, чтобы это сказать. Ты думаешь. Фокусник отреагирует?

— Надеюсь! Именно ради этого я и старался. Он так или иначе проявит себя и, возможно, допустит при этом ошибку.

— На месте преступления не найдено ли каких-нибудь ценных данных?

— Как обычно, ничего. Я заявил, что, мол, материалы отданы на анализ ДНК. У этого типа непременно возникнут вопросы к самому себе. Единственная зацепка, имеющаяся у нас, — это белый мини-вэн. На улице, если поглядеть по сторонам, их по крайней мере штук десять в минуту мимо проезжает. Так что зацепка ничтожна, и она практически ничего не дает. То же можно сказать и о фрагментах краски на столбике ограждения, перевернутом им. Так что снова по нулям. Ну вот! Я встряхнул банку — посмотрим, что всплывет на поверхность.