более тусклому свету внутри, что не обратила внимания на то, что он сказал.

Здесь не было окон, но было достаточно солнца, пробивающегося сквозь щели раствора, так что хижина, в конце концов, стала видимой. На меня смотрели пятеро мужчин. Они сидели за круглым столом посреди комнаты, в каждой руке у них веером была развёрнута линия маленьких бумажных прямоугольников.

У этих мужчин были морщины на лице, но не так много и не такие глубокие, как у Уолтера. Они были пыльными и грязными, и, по крайней мере, у двоих из них бороды были неуправляемыми. На них были узкие кожаные штаны и свободные кожаные куртки поверх выцветших рубашек.

Один из них сидел в кресле, раскинув ноги, в одних штанах и сапогах. У него была полностью обнаженная грудь, если не считать тонкого покрова волос. Темная щетина росла буквой Т на его груди и тянулась ниже живота.

Волосы были достаточно грубые. Но я не могла не заметить, что он сидел там с открытыми сосками для всех взглядов.

Эту часть никто никогда не должен был видеть. Вряд ли стоило смотреть на свои собственные. Если у Нормала загорится рубашка, он будет больше беспокоиться о том, что выставит себя напоказ, чем сгорит заживо. Но этим людям из Ничто, похоже, было все равно.

Мужчина поймал мой взгляд, полный отвращения и ошеломления, и не сжался, а усмехнулся.

— Как тебя зовут, милая?

— Э-э, Шарли, — буркнула я.

Мужчина без рубашки сморщил нос.

— Нет, это странно. Я буду называть тебя просто сахарок. Так что ты скажешь, а? — он хлопнул меня по колену и пошевелил пушистыми бровями. — Присядь.

Мужчина слева от него сильно ударил его по затылку.

— Она не твоя добыча, так что не трогай ее.

— Ой, да ладно, я пошутил! — сказал со смехом мужчина без рубашки.

Внезапно встал еще один мужчина — в черной шляпе с плоским ободком и без растительности на лице. Он был единственным, кто не свистел, когда я вошла. Единственный, кто не улыбался. Он сидел в конце стола, сверля глазами мой череп, с того момента, как я переступила порог.

— Никто ее не трогает, — резко сказал он. — Не пока она еще вооружена.

Он обошел стол и прошел туда, где я стояла. Его руки сжали пояс с пистолетом, и мое сердце забилось так сильно, что я думала, что потеряю сознание.

Если он отнимет у меня оружие, меня уже ничто не спасет.

От этих мужчин у меня мурашки побежали по коже: они грязные и обидчивые, и они смотрят на мое тело так, будто хотят порубить его и съесть. Их было пятеро, а я всего одна — мне никак не убежать от них. Мой единственный шанс — выстрелить первой.

Это было ужасной идеей. Я поняла еще до того, как начала думать о том, что это ужасная идея. У каждого в комнате на поясе висел либо быстрозарядный пистолет, либо еще более быстрый револьвер. И я была уверена, что все они практиковались в стрельбе куда больше, чем я — а я выстрелила ровно ноль раз.

Тем не менее, у меня не было выбора. Я уже собиралась выхватить револьвер, когда внезапно вмешался Брендон.

— Нет, пусть оставит пистолет.

— Но…

— Я сказал, пусть оставит его! — он оттолкнул человека в черной шляпе и встал между нами. — Мне нравится, когда женщина носит оружие. Это мило. А теперь, — он потянулся вокруг меня, чтобы закрыть дверь, — ты хорошо играешь в карты, милашка?

— Я… я не знаю, что это такое, — говорю я.

Мужчины залились смехом.

Рука Брендона снова упала мне на плечи.

— Посмотрите на эти глазки лани, а? Бьюсь об заклад, ты многого не знаешь, — добавил он с таким взглядом, что у меня все внутри сжалось. — Вот что я тебе скажу: сядь здесь со мной, и мы сыграем пару раздач. Тогда я вышвырну отсюда этих блох… и мы сможем узнать друг друга получше, а?

Больше свиста. Больше блуждающих глаз и тревожных улыбок. Я не знала, что Брендон имел в виду под «узнать лучше», но сомневалась, что мы будем сидеть за столом и болтать.

Брендон обхватил меня своей мясистой рукой и повел к свободному месту — прямо в сердце огромного вонючего облака. Воздух вокруг стола был насыщен запахом потных тел и грязных носков. Вокруг витал еще один запах, которого я не узнавала: сладкий, но он почти обжигал каждый раз, когда я его вдыхала.

Без рубашки подмигнул мне, когда я проходила мимо, и поднес к губам коричневую бутылку. Сладкий, жгучий запах распространялся вместе с движением. Что бы он ни пил, я была уверена, что это была не вода.

— Наше место прямо здесь, — Брендон сел. Потом посмотрел на меня выжидающе. — Ну, давай.

— Мест больше нет, — сказала я.

Мужчины снова залились смехом.

— Брендон, у тебя много работы, — закричал Без Рубашки. Он снова наклонил бутылку. — Я не знаю — мне нравится, когда они немного более осведомлены.

Брендон закрыл лицо руками, покачал головой и хохотал, будто я была самым смешным, что он когда-либо видел. Когда он, наконец, выпрямился, он схватил меня за руку и потянул.

— Оу, иди сюда.

Он был сильнее меня — настолько, что достаточно одного движения, чтобы притянуть меня к нему на колени.

— Ну вот, — прорычал Брендон мне в ухо. — Красиво и удобно, правда?

Нет.

Мало того, что его колени были костлявыми и неровными, так ещё и какой-то странный комок впивался в мою задницу — да и зачем он вообще хотел, чтобы эта часть меня касалась его? Разве он не знал, для чего я ее использовала? Это не имело смысла.

— Кто-нибудь, перетасуйте эти карты и раздайте их, — сказал Брендон.

Один из бородачей начал щелкать бумажными прямоугольниками между руками. Черная Шляпа пристально смотрел в мою сторону, но я не могла сосредоточиться надолго, чтобы обращать на это внимание: эта странная шишка меня чертовски раздражала.

Но каждый раз, когда я пыталась отодвинуться, Брендон возвращал меня назад.

— Так откуда ты знаешь Счастливчика Уолтера, а? — крикнул Черная шляпа.

— Счастливчик Уолтер? — сказала я в замешательстве. — Он никогда мне этого не говорил.

— Ну, это, наверное, потому, что это уже не смешно, — фыркнул Без Рубашки. — Уолтер обычно расхаживал здесь, хвастаясь тем, что он слишком везучий, чтобы его убили. Разные члены его команды пострадали. В них стреляли, их сбивали или разрывали боты. Но не Уолтера.

— Тогда они сделали что-то очень глупое, — перебил Брендон, его дыхание задевало мою макушку. —