него. Но Даниэль ловко привлекает меня к себе и накрывает своими ладонями мои плечи, глядя в глаза исподлобья.

— Ну хорошо. Я действительно пошутил. Ты спала очень тихо, я даже пару раз за ночь проверял твой пульс. Думал мало ли. Ещё не хватало мёртвой девки в своей постели.

Мерзавец.

Мало того, что он устыдил меня, так ещё и хорошенечко разозлил.

— Ненавижу, когда ты лжёшь мне! — колочу его, а он позволяет мне это делать.

Его даже забавляют мои попытки дать ему взбучку, но мои силы не бесконечны. Я обречённо утыкаюсь носом в его грудь и хнычу. Правда, не очень правдоподобно, но я стараюсь. Может так он почувствует за собой вину.

— Слушай, мармеладка, пошутить и солгать — не совсем одно и то же. В шутке ведь нет никакого злого умысла, — нежно обхватив моё лицо ладонями, он заставляет меня посмотреть на него.

— Да, но ты обычно только и делаешь, что лжёшь мне!

— Ну, разошлась! Я могу оставить некую недосказанность, но чтобы лгать — никогда. Ещё ни разу я тебя не обманул.

Злость берёт. Даже сейчас он нагло лжёт.

— Да что ты говоришь? — едко бросаю, отойдя от него на шаг, чтобы видеть последующую реакцию. — А как насчёт того, что на самом деле у тебя нет никакой сестры? Что ты скажешь мне на это? Это ли не обман?

— Кто тебе такое сказал?

Мгновение назад рядом со мной стоял задорный парень, а сейчас же — раздражённый мужлан.

— Твой двоюродный брат, о котором ты тоже умолчал!

Слышу на выдохе что-то вроде «вот же сукин сын», когда он задирает голову кверху.

— Я ведь сказал, что могу оставить недосказанность. Тебе этого не понять, но из-за того, что у нас с Изабеллой разные отцы, о ней мало кто знает, — я только раскрываю рот, чтобы спросить: «почему он скрывает её от Генриха?», как он опережает меня. — Так было нужно! Я так решил. А Генрих? Здесь я просто не посчитал нужным заводить речь о нём.

Как же я устала от постоянного чувства стыда, когда нахожусь рядом с ним. У меня скоро будет передозировка угрызением совести.

— Блин, извини меня, — опускаю взгляд в пол, принимаясь изучать узор кафельной плитки. — Я не хотела тебя ничем обидеть.

Даниэль в отличие от меня поступает здраво. Он обращает внимание на мои пальцы, вымазанные в зубной пасте, и уводит разговор в другое русло:

— Можешь воспользоваться щёткой. Я её приготовил специально для тебя. Она совершенно новая.

— Дай угадаю. Розовая? — мои щёки розовеют под стать этой самой щётке.

— Догадливая, чёрт возьми, — косо улыбнувшись, Даниэль хитро сужает глаза. — Розовый же мой любимый цвет.

— Ты серьёзно?

— Нет, — быстро отвечает, стирая с лица улыбку. — Ладно, не буду тебя отвлекать.

Он практически уже выходит из ванной комнаты.

— Даниэль, подожди, — тормозит и плавно разворачивается ко мне лицом.

Я вдруг начинаю мешкать. Плавлюсь под его глубоким взглядом, нервно теребя краешек своей футболки. Совершенно не знаю что ему сказать. Но чувство, что есть то, чего я могла упустить, не покидает меня.

— Хочешь снова развести болтовню о лжи? — возмущается.

— Нет! Что ты? — беру недолгую паузу, в глубине души ожидая от него лучшей реакции. — Вообще-то я хотела поздравить тебя с днём рождения. Надеюсь, я первая.

Вижу в нём облечение на пару с благодарностью и это приятно, чёрт возьми. Хотя бы здесь я не сплоховала.

— Я польщён, что ты запомнила. Правда в этом доме столько народу, но ты определённо в первых рядах.

— О… ясненько, — краска приливает к лицу и шее.

— Я тебя чем-то обидел?

— Нет, всё в порядке.

Он что-то мысленно прикидывает, прищурившись, пока его губы расползаются в сексуальной улыбке. А следом он застаёт меня буквально врасплох. Совсем неожиданно Даниэль подхватывает меня за талию и усаживает на прохладный каменный выступ раковины.

Вот это да!

Устроив свои ладони по обе стороны от моих бёдер, он наклоняется ко мне и… Целует меня, ласково окутывая своей теплотой и нежностью. Я моментально растворяюсь в этом смешении чувств, в самом Даниэле. Вот чего-чего, но после всех наших споров на поцелуй я даже не рассчитывала. И я слукавлю, если скажу, что не думала об этом всякий раз, когда смотрела на его манящие губы.

Глава 45d

Робкие прикосновения уступают место смелым действиям. Чрезвычайно смелым и дразнящим для такого невинного поцелуя.

Сильные руки задирают мою футболку и забираются под неё. Даниэль поглаживает кожу на спине своими ладонями, пробегается кончиками пальцев по позвоночнику, разжигая пока ещё сдерживающее желание. От такой силы напряжения по телу проходит трепещущая дрожь. Я несмело отвечаю на каждый поцелуй. Чуткие и такие настоящие, но стоит его языку скользнуть в мой рот, как мне срывает планку. Хочется всего и сразу же.

На секунду я забываю, как дышать от силы натиска, от глубины влечения. Я вдруг теряюсь в самой себе, в своих побуждениях, испытывая внутри небывалый контраст ощущений. Электризуюсь ещё сильнее, когда россыпь обжигающих поцелуев проходится по скуле и опускаются к шее. Непроизвольно развожу в стороны свои ноги, и тяну Даниэля за пояс пижамных штанов на себя, прижимаясь к нему почти вплотную. Он совсем не против. Повинуясь мне и моим желаниям, он стискивает моё лицо в своих ладонях и продолжает напирать, крепче вжимаясь в губы. И когда кажется, что мы уже не сможем остановиться, пока с головой не погрузимся в нирвану, я вдруг различаю звук льющейся воды.

Это он открыл её зачем-то.

— Сделай все дела и спускайся в столовую на завтрак, — наставляет он, отдаляясь от моих губ.

Чёрт. Я же возбудилась.

Не могу надышаться, а ему ни жарко, ни холодно. Ну конечно, поцелуй для него обычное дело. Натренирован как-никак. Мне же целоваться особо некогда раньше было, а тут сразу такой размах по-крупному.

— Сделать столовую и спустить все дела в завтрак. Хорошо, — киваю, облизнув свои губы.

Чего он так на меня уставился?

— Мне жаль, что ты не первая, кто сегодня поздравил меня, но может быть тебе станет приятно, если я скажу, что ты первая, кого я сегодня поцеловал, — проводит своим большим пальцем по моим губам, а затем подносит его к своему рту