Все обставлялось как преступление. И у преступления должен был наличествовать свидетель. А кто может лучше сыграть такую роль, чем медик?

– Доктор, которого ожидал Хардкасл!

– Думаю, именно так все и обстояло. Но здесь-то и случилась первая незадача. Доктор – кого бы ни выбрали для такого случая, – не сумел добраться до замка. Вместо него явились вы и мисс Гатри. И тогда Гатри решил, что ему подойдете и вы. Отсюда его пристальные изучающие взгляды. Поэтому он обрадовался, что вы сумели найти дорогу к его жилищу.

Еще одним отголоском первоначального плана явилось мнимое недомогание Гатри на следующий день. Это стало бы предлогом все же позвать врача, чтобы он оказался в нужное время в нужном месте. По какой-то причине он упорно не желал отказываться от этой части своего замысла, даже когда убедился, что доктор не явится, задержанный, по всей вероятности, бураном, и вам придется заменить его.

А теперь разберем сам план. В сущности он очень прост. Они договорились, что Линдсей придет в замок в канун Рождества, чтобы забрать мисс Мэтерс, и затем тихо, почти втайне скрыться. Причины именно такого их поведения ясны: эксцентричность и непредсказуемость Гатри, его непреодоленная убежденность, что брак становился позором для семьи. Вот почему Линдсей согласился все проделать без особой огласки. Они с мисс Мэтерс понимали, что подобным образом Гатри желает их унизить, но не подозревали худшего. Как и мы с вами ни о чем бы не догадывались, не ведали о предварительной договоренности, если бы мисс Мэтерс не удалось передать письмо своему старому приятелю в Кинкейге. Гатри ничего о письме не знал, а ведь только оно могло подтвердить слова беглецов, что хозяин Эркани согласился отпустить их и даже обещал снабдить Кристин определенной суммой в золоте.

Линдсея должны были препроводить в башню для прощальной беседы с Гатри, чтобы в какой-то момент избавиться от него. Причем прогнать прочь, вызвав ярость – Гатри, несомненно, знал о взрывном темпераменте Линдсея и умело, как выразилась мисс Гатри, «отхлестал оскорблениями», и тот вышел от него, буквально пламенея от гнева.

– Этот Гатри был настоящим исчадием ада, мистер Уэддерберн!

– Едва ли в вашем определении содержится значительное преувеличение. Но вернемся к происшедшим событиям. Вызванный Хардкаслом, вы поднялись по лестнице как раз в тот момент, когда должны были столкнуться лицом к лицу с очень злым молодым человеком. Он протиснулся мимо вас, и, если помните, Хардкасл лишь имитировал попытку задержать его. Таким образом сразу вы ничего не заподозрили. Линдсей затем забрал мисс Мэтерс, и они вдвоем навсегда, как им казалось, отряхнули прах замка Эркани со своих ног. А тем временем, едва Линдсей успел покинуть кабинет, Гатри через маленькую спальню выбрался на балкон и прыгнул навстречу смерти.

Гилби поднялся и принялся расхаживать туда и обратно вдоль галереи. Затем остановился, и его лицо отражало охватившее его глубокое волнение.

– Все сходится! Да, мистер Уэддерберн, все сходится! До единой детали. Я лишь не вижу, как можно сопоставить время…

– О, это очень важный вопрос. Надеюсь, уже скоро с помощью секундомера нам удастся доказать, что Линдсей никак не мог убить Гатри, и между тем моментом, когда вы услышали крик, заметив тень падавшего тела Гатри, и появлением Линдсея на лестнице прошло слишком мало времени, чтобы он успел выбраться с балкона и предстать перед вами. Гатри просчитался. Он не мог предположить, что какие-то полминуты сыграют в деле решающую роль. Ему и в голову не пришло, что свидетель на лестнице увидит его падающее тело. И он переоценил собственное самообладание, а потому не ожидал от себя предсмертного вскрика. По его плану, должно было хватить появления разъяренного Линдсея на лестнице, а потом обнаружения трупа лорда у подножия башни, чтобы Линдсея обвинили в жестоком убийстве.

Но к проблеме времени мы еще вернемся. А сейчас важно еще раз отметить, что хладнокровие изменило Гатри не только в тот момент, когда он падал с башни. Он не сумел осуществить куда более важную часть своего коварного замысла. Не решился отрубить себе пару пальцев на руке перед тем, как совершить самоубийство.

– Ушам своим не верю, мистер Уэддерберн. Это уму непостижимо. Ничего страшнее в жизни не слышал.

– Но факт остается фактом. Гатри собственноручно наточил тесак, заявив миссис Хардкасл, что хочет с его помощью разделаться с огромной крысой. У меня нет сомнений, что подразумевал он Линдсея, а тесак понадобился, чтобы окончательно доказать его причастность к убийству. Вспомните, как стремился Хардкасл первым добраться до трупа. А когда парень, пришедший сюда вместе с констеблем, вернулся в Кинкейг, по городу тут же пополз слух, что тело изуродовали. Только Хардкасл мог распустить подобную сплетню. Он был уверен, что так и случилось, поскольку Гатри посвятил его в детали своего плана, и был несказанно удивлен и даже не знал, как себя вести, когда его слух не подтвердился. Но если бы Гатри хватило духа, улики против Линдсея стали бы неопровержимыми. По крайней мере в глазах местного населения. А мнение общественности не следует недооценивать, если разбирается уголовное дело, особенно в провинции. Гатри разработал схему, от которой кровь стынет в жилах, но нельзя не признать, насколько тонко и тщательно он все продумал.

Гилби достал носовой платок и промокнул взмокший лоб.

– Мне остается только поражаться, мистер Уэддерберн, вашему невозмутимому спокойствию. Гатри, несомненно, был крайне опасным и кровожадным сумасшедшим.

Но я лишь мрачно покачал головой.

– Вовсе нет! Все его действия на редкость логичны и свидетельствуют об исключительной ясности ума. В них нет ничего, что склонило бы суд к мысли о его безумии. Он знал, чего хотел, и умел добиваться желаемого. Даже из вашего собственного рассказа следует, что отличать хорошее от дурного не составляло для него труда. Гатри можно назвать сумасбродом, но не сумасшедшим. Строго говоря, он был вполне психически здоров, вот только порочен и полон извращенных фантазий, хотя даже его выдумки демонстрировали поразительную эффективность. Они не становились пустыми и бредовыми идеями, а имели изощренную и точно избранную цель. Только однажды он перешел черту в своей экстравагантности. Необузданная фантазия завела его слишком далеко и определенно не пошла на пользу затеянной им игре.

Гилби шумно хлопнул ладонью по выцветшим контурам Африки на стоявшем рядом с ним большом глобусе.

– Ученые крысы!

– Да, то, что вы окрестили учеными крысами. Его план привлечь на место действия свидетеля терпел неудачу из-за неявки вызванного доктора, но прежде чем обратиться к запасному и вполне рациональному варианту, Гатри позволил себе занятную, хотя и очень странную выходку: решил заманить вас в башню записками, привязанными к крысиным лапкам. Думается, в суде обратят на это внимание как на доказательство его не полной вменяемости. Но то была лишь временная аберрация. У него наготове имелось вполне прозаическое и значительно более надежное устройство, чтобы вы попали в башню как раз к началу действия.

– Вы обещали вернуться к вопросу о времени. Перед Гатри стояла весьма сложная задача – сделать так, чтобы я оказался наверху башни точно в срок.