Дилэни наклонил голову.

– Вы признаёте, что в течение прошлого года не раз общались с Филипом Холтом. Вы также признались, что по отношению к вам Холт вел себя несносно. Это ваше слово – «несносно». Он настаивал на том, чтобы ваш повар вступил в профсоюз. Прочитанное в вашем досье позволяет мне утверждать, что человек, который ведет себя по отношению к вам «несносно», должен поостеречься. Если бы не оставалась возможность, что в палатку прокрался какой-то незнакомец – а я допускаю такую возможность, – я бы задержал вас здесь до тех пор, пока судья не выдаст ордер на ваш арест, как важных свидетелей по делу об убийстве. Пока же я ограничусь более мягкими санкциями. – Он кинул взгляд на наручные часы. – Сейчас без пяти восемь. Недалеко отсюда на улице есть ресторан. Я пошлю с вами своего человека. Вы должны быть здесь в половине десятого. Я хочу еще раз проверить ваши показания – самым тщательным образом. Остальные, – его взгляд скользнул по присутствующим, – могут быть свободны, но не забывайте: вы не должны покидать пределы штата Нью-Йорк.

Вульф встал.

– Мы с мистером Гудвином отправляемся домой, – провозгласил он. – И сегодня вечером не вернемся.

Глаза Дилэни хищно сузились:

– Раз так, вы вообще отсюда не выйдете. Можете заказать себе сэндвичи.

– Мы арестованы?

Прокурор открыл было рот, закрыл его, потом раскрыл снова:

– Нет.

– Значит, мы уезжаем, – отрезал Вульф. – Я понимаю ваше недовольство, сэр. Как-никак вам испортили праздник. И я прекрасно сознаю, что не вызываю у вас симпатии – я сам или то, что, как вам кажется, вы знаете обо мне. Но я не собираюсь жертвовать своими привычками ради вашего удобства. Задержать меня вы можете только в том случае, если предъявите обвинение. Но в чем? Мы с мистером Гудвином рассказали вам все, что нам известно. Ваши намеки, что я способен убить человека или сподвигнуть на убийство мистера Гудвина лишь потому, что человек этот вел себя несносно, смехотворны. Вы сами допускаете, что убийцей может оказаться любой из десятитысячной толпы. У вас нет никаких оснований подозревать, что я или мистер Гудвин утаиваем от вас какие-то сведения, которые могли бы помочь следствию. Если вы вдруг раздобудете хоть один факт, подтверждающий ваши подозрения, то вам известно, где нас найти. Пойдем, Арчи.

Вульф повернулся и решительно направился к выходу. Я потрусил следом. Мне трудно судить о том, как повел себя Дилэни после выходки Вульфа, потому что прокурор оставался у меня за спиной, а оглядываться по тактическим соображениям не хотелось.

Поскольку вы сами представляете, что́ творится в праздник на нью-йоркских улицах, вас не должно удивить, что добрались домой, ополоснулись с дороги и сели ужинать мы только в половине десятого. Фыркающее чудовище, именуемое автомобилем, не лучшее место в мире, где можно делиться с Вульфом дурными вестями, как, впрочем, и хорошими. Да и отравлять ему пищеварение за ужином мне тоже не хотелось.

Поэтому я дождался, пока Вульф закончит поглощать цыплят с трюфелями, припущенных в бульоне, брокколи, фаршированный травами картофель, салат и сыр. Лишь когда Фриц принес нам в кабинет кофе, я не утерпел.

Вульф уже потянулся к пульту дистанционного управления телевизором (он включает телевизор лишь для того, чтобы доставить себе маленькую радость, выключив его), когда я произнес:

– Попридержите лошадей. Я должен кое-что доложить. Я понимаю, что вы сейчас довольны собой – нос вы им утерли здорово, – но у нас могут быть неприятности. Правда, появилась зацепка. Убийца не проникал в палатку сзади. Убийца – один из четверки.

– Вот как, – безмятежно произнес Вульф, который сытно поужинал, сидел в любимом кресле и потому был настроен миролюбиво. – Ты опять за свои штучки, Арчи? Что за вздор ты несешь?

– Это не вздор, сэр. И я даже не пытаюсь доказать, что раз в жизни оказался хитрее вас. Когда вы спускались от палатки к машине, ваши мысли были настолько поглощены тем, как поскорее удрать оттуда, что вы, должно быть, не обратили внимания на женщину, которая сидела слева в «плимуте». А я чуть позже вышел к ней и поговорил. Это настолько важно, что я перескажу разговор дословно.

Так я и сделал. Для меня это детские игрушки, ведь мне приходится порой дословно пересказывать диалоги, в которых принимают участие трое, а то и четверо собеседников. Когда я закончил, Вульф ожег меня злобным взглядом.

– Проклятье! – прорычал он.

– Да, сэр. Я собирался вам сказать, когда мы придумывали причину для вылазки к машине, но нам помешали. А потом не было подходящего случая. К тому же миссис Банау уехала. Да и этот бабуин Бакстер оскорбил меня в лучших чувствах. Но главная причина заключалась в вас: уж больно вы рвались домой. Если бы они пронюхали, что убийцу следует искать среди нас, шестерых-семерых, включая Флору, нас задержали бы, как важных свидетелей. А в праздник вас бы никто под залог не выпустил. Мне-то что – мне к камерам не привыкать, но вы с вашими габаритами в камере просто не поместились бы. К тому же, подумалось мне, дома вы с большей охотой согласились бы обсудить вопрос о том, чтобы повысить мне жалованье. Я угадал?

– Замолчи.

Вульф зажмурился, но ненадолго.

– Мы влипли, – произнес он. – В любую минуту они могут отыскать эту женщину. Либо она сама заявит в полицию. Что она собой представляет? Ты пересказал мне ее слова, но я хочу знать, чего от нее ожидать.

– С ней все в порядке. Ей поверят. Меня, во всяком случае, она убедила. И вас убедит. С того места, где она сидела, вход в палатку отлично просматривался. До него было меньше десяти ярдов.

– Если она не дремала.

– По ее словам – нет, а фараоны ей поверят. Она утверждает, что, кроме нас с вами, в палатку никто не заходил, и будет стоять на своем, что бы ни случилось.

– А вдруг она сама или кто-то другой, кого она выгораживает… Нет, это ерунда. Она оставалась там и после того, как обнаружили труп. Да, мы влипли.

– Верно, сэр. – Не увидев в глазах Вульфа благодарности, на которую рассчитывал, я продолжил: – Чтобы облегчить ваши мучения, хочу сказать, чтобы вы обо мне не беспокоились. В утаивании важных сведений меня не обвинят, поскольку о разговоре с ней я не упомянул. Я всегда могу сказать, что не поверил ей и не хотел осложнять дело дополнительными обстоятельствами. Конечно, мне придется придумать оправдание тому, что я пристал к ней с расспросами, но это проще пареной репы. Я могу показать, что нашел труп после того, как вы начали свою речь, и, прежде чем сообщить в полицию, решил расспросить свидетельницу, но меня прервал вопль Флоры. Так что из-за меня не волнуйтесь. Я сделаю все, что вы скажете. Могу утром позвонить Дилэни – или позвоните ему сами – и во всем признаться, или будем сидеть и ждать у моря погоды. Как скажете.

– Пф! – фыркнул Вульф.

– Аминь! – изрек я.

Вульф шумно втянул в себя добрый бочонок воздуха и со свистом выпустил его наружу.