Порыв ветра взметнул рыжие и коричневые листья. Джейми и Брианна шагали молча, поддаваясь чарам затихающего леса: птицы изредка пели, но под деревья уже ложилась ночная тень. Северный склон горы по ту сторону долины совсем замолк и утонул во мраке.

Поляна, где стоял дом, еще была залита солнцем, пробивающимся сквозь золотые кроны каштанов. Клэр стояла в садике, прижимая к бедру миску, куда складывала бобы. Ее стройный силуэт темнел на фоне солнца, а кудрявые волосы горели нимбом.

– Иннисфри, – пробормотала Брианна, невольно замирая на месте.

– Иннисфри? – недоуменно переспросил Джейми.

Брианна осеклась.

– Это из одного стихотворения… Папа всегда декламировал эти строки, когда приходил домой и видел, как мама возится в саду. Он говорил, что она поселилась бы там, если б могла. Часто шутил, что когда-нибудь она уйдет от нас и будет жить одна со своими травами.

– Ясно. – Джейми выглядел совершенно спокойным… а румянцем его широкие скулы, должно быть, окрасило заходящее солнце. – Что за стихотворение?

У Брианны сдавило горло.

– На остров Иннисфри хочу уйти, уйти скорей:

Там, над водою, хижину из прутьев я бы сплел,

Поставил улей, посадил бобы – и на своей

Поляне жил один, в гуденье пчел[10].

Джейми приподнял густые рыжие брови.

– Из какой-то поэмы, да? И где находится этот самый Иннисфри?

– В Ирландии, наверное. Он же ирландец, – пояснила Брианна. – Поэт.

У самой опушки леса в ряд выстроились ульи.

– Ясно…

Мимо мчались крошечные черно-золотые искорки: пчелы тоже спешили домой. Джейми стоял, не двигаясь – лишь смотрел, как Клэр собирает бобы, смутно поблескивающие в листьях.

«И все-таки она не одна в своем цветочном раю», – подумала Брианна о матери. Однако камешек на сердце не спешил пропадать.

Кенни Линдсей отхлебнул виски, зажмурился и покатал жидкость на языке, как профессиональный дегустатор. Потом сосредоточенно замер и наконец-таки проглотил.

– Хух! – выдохнул он, содрогаясь. – Святые угодники! До самых костей пробирает!

Довольно усмехнувшись, Джейми налил еще одну чарку и подвинул ее Дункану.

– Да уж, получше вышло, чем в прошлом году, – согласился тот, принюхиваясь. – Хоть язык не дерет.

Линдсей вытер рот тыльной стороной ладони.

– Ага… Вулам хочет бочонок, ему одного на целый год хватит, квакеры не особо увлекаются выпивкой.

– С ценой определились?

Линдсей кивнул, примеряясь к лепешкам с соусом, которые поставила перед ним Лиззи.

– За сотню фунтов ячменя – один бочонок, а за две – половину виски, что получим из этого количества.

– Честная цена, – согласился Джейми и задумчиво откусил от лепешки. Затем спросил у Дункана: – Поинтересуешься у Маклауда, устраивает ли его такая сделка? Ты ведь все равно поедешь мимо?

Тот кивнул, и Джейми отсалютовал мне стаканом: учитывая зерно Вулама, у нас получалось уже восемь сотен фунтов ячменя. Хватит не только засеять пустые поля, но и останется на новую партию виски.

– По бочонку в каждый из домов Риджа, два – Фергусу. – Джейми рассеянно теребил мочку уха. – Еще два – для накогнавето; один оставим, пусть созревает. Ага, с десяток, может, удастся припасти для Сбора… Что скажешь, Дункан?

Тот приехал как нельзя кстати. Хотя Джейми удалось обменять самую первую недозревшую партию на инструменты, ткани и прочие необходимые вещи, не было никаких сомнений, что куда выгоднее налаживать связи с богатыми шотландскими плантаторами в устье Кейп-Фир.

Сами мы не могли надолго оставить дом; недельное путешествие в Мон-Геликон стало бы непозволительной роскошью, а вот Дункан – другое дело… Я уже мысленно составляла список. На Сбор всегда приносили вещи для продажи и обмена: шерсть, одежду, утварь, еду, домашнюю скотину… Мне очень нужен большой медный чайник, и шесть отрезов муслина для сорочек, и…

– Думаешь, стоит давать спиртное индейцам? – вырвал меня из раздумий голос Брианны.

– А что тут такого? – поинтересовался Линдсей, явно недовольный ее вмешательством. – В конце концов, не за так. Серебра у них мало, а вот мехов – полно, ими и расплатятся.

– Но ведь индейцы… они… Я хочу сказать, они плохо переносят алкоголь. – В поисках поддержки Брианна глядела то на меня, то на Джейми.

Трое мужчин непонимающе уставились на нее. Дункан повертел в руках стакан.

– Плохо переносят?

Брианна закусила изнутри губу.

– Я имею в виду, они легко спиваются.

Линдсей тоже заглянул в стакан, поднял глаза на Брианну и хмуро потер лысеющий затылок.

– А тебе-то что с того, lass? – брякнул он, не заботясь о вежливости.

Брианна поджала губы, но сдаваться не собиралась.

– Я о том, что это неправильно – предлагать спиртное людям, у которых легко возникает зависимость.

Она беспомощно уставилась на меня, однако я покачала головой.

– Понятия «алкоголизм» пока что не существует. Сейчас это не болезнь, а всего лишь человеческая слабость.

Джейми озадаченно глядел на дочь.

– Ну, вот что я скажу, lass, – начал он. – Я повидал немало пьяниц за свою жизнь, и еще никому из них бутылка не прыгала в рот сама.

Остальные одобрительно заворчали; в честь этого замечательного наблюдения пропустили еще по чарочке.

– Ходжепайль? Не, не встречал такого, хотя имя как будто знакомое. – Дункан залпом проглотил остатки виски и с хриплым вздохом опустил стакан. – Хочешь, чтоб я на Сборе поспрашивал?

Кивнув, Джейми взял новую лепешку.

Лиззи склонилась над очагом, помешивая тушеное мясо. Плечи у нее застыли, но девчушка слишком стеснялась, чтобы заговорить в присутствии посторонних мужчин. Брианна подобной скромностью не страдала.

– Мистер Иннес, я тоже хотела кое о чем вас попросить. – Она подалась к нему, нависая грудью над столом и для большей убедительности заглядывая в глаза. – Вы не могли бы поспрашивать о человеке по имени Роджер Уэйкфилд? Пожалуйста…

– Ох. Ну конечно же. – Заливаясь краской, Дункан растерянно отхлебнул из стакана Кенни. – Может, еще что надо сделать?

– Да. – Я поставила перед возмущенным Линдсеем новую чарку. – Раз уж вы будете узнавать о Ходжепайле и знакомом Бри, не могли б вы заодно навести справки о некоем Джозефе Уэмиссе? Он рабочий по контракту.

Краешком глаза я заметила, как опали напряженные плечики Лиззи.