– Чем же он страшный? – таким же заговорщицким шепотом спросил Феликс.

– Он дворника одного убил.

– Плетнев? – Феликс решил, что ослышался.

– Да-да-да, – быстро закивал режиссер. – В театр я раньше всех прихожу, позже всех ухожу, нравится мне вдохновляющая атмосфера пустого театра, и за лабораторией слежу заодно. И вот как-то утром в окно вижу, Сева с дворником о чем-то разговаривают. Удивился, зачем и Плетнев так рано приехал, закрыт еще театр, а они подошли ближе и разговор я их услышал. Дворник пару раз замечал Плетнева на крыше здания с какими-то черными коробками, подозревал, что тот теракт готовит, взрывчатку носит. Плетнев его пытался переубедить, но дворник стоял на своем, собирался привести полицию, устроить обыск, потом денег начал требовать. Плетнев обещал подумать. Через пару дней я увидел, как он вынес дворнику стаканчик чая из театрального автомата, тем же вечером дворник с крыши и упал.

– Так, может, он полез туда посмотреть на взрывчатку и поскользнулся?

– Не-е-ет! – Максим поводил указательным пальцем перед лицом Феликса. – Я поговорил с Плетневым после инцидента, хотел его переиграть, перешантажровать. Говорю: знаю, что ты сделал с дворником. А он посмотрел на меня жуткими глазами и сказал, что тот ему мешал. Ни оправдываться, ни выкручиваться, ни делать вид, что он не в курсе дела – ничего не стал. Я раньше как-то не обращал внимания, какие глаза у Севы жуткие. На сцене блестящий актер, мгновенно входит в образ, а в жизни… Глаза пустые совсем были, как знаете… знаете… – мужчина пощелкал пальцами, подбирая слова. – Как на хищника лесного смотришь и понимаешь, что с ним не договоришься.

– Вы не спросили, что за коробки он на крышу носил?

– Нет. Так его глаз испугался, что вылетели все коробки из головы.

– Что ж, – Феликс выпрямился, но по-прежнему стоял рядом с Максимом. – Значит, все друг другу мешали делать свои дела, поэтому Плетнев убил дворника, а вы убили Плетнева.

– Не убивали мы его! – воскликнул Максим, складывая ладони так, будто собирался молиться. – Просто припугнуть хотели, на его языке поговорить…

– Что ж, хватит, пожалуй, – Феликс достал из внутреннего кармана пиджака телефон, на котором все это время был включен диктофон, и остановил запись. – С тобой, с Головко, с вашими нарколаборантами, конечно, не на театральном языке разговаривать будут, но, надеюсь, на достаточно понятном.

– Это что сейчас такое началось? – озадачился Максим Леонидович сменой тона беседы и какими-то манипуляциями с мобильным телефоном. – Вы же не из полиции?

– Я – нет, – ответил Феликс и набрал номер капитана Мухина.

Пока участковый добирался, Феликс отправил ему все имеющиеся фото- и аудиоматериалы. Ожидая полицию в компании со своим мефистофелем, Максим Леонидович вел себя совершенно спокойно, повторяя по кругу, что он ни в чем не виноват. Никого не убивал, наркотики не производил, не продавал. Сдать подвал под лабораторию решил Головко, арендаторов нашел тоже Головко, если он же и велел нанести яд на стекло, то пускай сам за все и отвечает, а он лишь послужил слепым орудием в коварных руках. Феликс слушал, поглядывая на часы.

Мухин не заставил себя долго ждать. По пути он посмотрел фотографии, послушал запись разговора и по прибытии ситуацию оценил достаточно быстро.

– Позвоню сейчас в районный отдел, – сказал Дмитрий, мельком глянув на продолжающего банкет режиссера. – Ты уезжай тогда, раз договаривались не светить твою детективную деятельность, сами дальше разберемся.

– Удачи, заходи на кофе, как освободишься.

– Говорят, день рождения у тебя на днях? – Мухин хитро улыбнулся.

– Откуда информация?

– Полиция все знает! В общем, если не позовешь, сам заявлюсь, имей в виду.

Они пожали друг другу руки и Феликс ушел.

По дороге в агентство он позвонил Асе и сказал, что дело раскрыто, она может подъехать в офис, хотя всех подробностей он пока не расскажет в интересах следствия. Девушка пообещала примчаться так быстро, как сумеет.

Встав в небольшую пробку, Феликс включил новостную радиостанцию и стал смотреть в окно, не особо прислушиваясь к голосу в динамиках. Главной новостью было происшествие в подмосковной Дрезне – сильный подземный взрыв полностью уничтожил один дом и повредил соседние, о погибших и причинах взрыва пока не сообщалось.

Феликс искоса глянул на магнитолу и выключил звук.

Когда он приехал в агентство, все сотрудники были в сборе и ждали дальнейших указаний.

– Дело закончено, – сказал директор, зайдя в секретарскую.

– Опять без нас?! – обиженно ахнула Арина.

– Вас я берегу для более масштабных свершений, – улыбнулся Феликс. Он снял пиджак и повесил его на спинку кресла Никанора.

– Так чем хоть все кончилось, кто убил Плетнева и почему? – спросил Валентин.

– Мелкая возня жадных людей его убила.

– Как-то было это связано с тем, что он искусственное существо, с его создателем? – Гера подошел поближе, словно мог упустить что-то важное.

– Никак. Никто не подозревал, что Плетнев по сути творение Франкенштейна, никакой связи с его сбором человеческих эмоций для своего создателя. Он попал в обычную криминальную историю.

– Хотим подробностей! – Алевтина демонстративно стукнула кулаком по столу. – Требуем!

– Да будет ваше требование удовлетворено! – в тон ответил директор и стал пересказывать разговор с главным режиссером.

Выслушали его в молчании. Когда Феликс закончил, сотрудники переглянулись, и первым дар речи обрел Никанор Потапович:

– Эх, все черти одной шерсти!

– Ну не скажи! – возразила Алевтина. – Плетнев ведь как запрограммированная машина был, выполнял свое дело, убирал помехи, он иначе не мог поступать.

– Если режиссер прав, то он человека убил, – сказал Гера. – И кто знает, одного или нескольких? За свое долгое существование.

– Этого мы, к сожалению, никогда уже не узнаем, – вздохнула Арина.

– Или – к счастью! – добавила Аля.

Вскоре приехала Ася, девушка была так взволнована, что поначалу даже не понимала, о чем ей говорят. Но после того, как директор агентства «ЭФ» трижды повторил, что ее мать теперь уж точно не имеет никакого отношения к смерти Всеволода Плетнева, немного расслабилась. Феликс рассказал ровно столько, сколько было возможно, чтобы не навредить следствию – актер стал жертвой внутренних интриг, виновны работники театра.

– Как завершится следствие, могу организовать тебе знакомство с материалами дела, – закончил он.

– Если можно, я бы ознакомилась, – глаза девушки горели азартным интересом. – Как жаль, что нельзя пока назвать имена работников театра, я же умру от любопытства!