Да и не нужны они мне, без слов ясно, на что хотел намекнуть этим погромом Джусу кто-то очень могущественный и жестокий.

Забыть про Шинера — вот что этой выходкой предлагает Чануа неизвестный злодей в обмен на неприкосновенность его собственности. А это означает, что Джус еще не успокоился и, не дождавшись результатов моего расследования, продолжает свое собственное. И его нужно остановить как можно быстрее, иначе в следующий раз неповинные торговцы не отделаются одними лишь синяками.

Рудо не вспоминал о заявке на переход до самого дома, но доказал, что я не обманываюсь на его счет, едва переступил порог общей комнаты, где все спасались от полуденной жары.

— Мы подали заявку! — ехидно поглядывая на меня, выпалил он.

Кадин, полулежавший на ковре в тонкой расстегнутой на груди рубахе, старых штанах и босиком, вопросительно уставился на меня умными карими глазами.

— Сниму эти тряпки и приду, — буркнул я, ныряя в свою спальню.

Как попроще объяснить свой поступок, я придумал еще по дороге. Все равно сказать им больше я пока не имею права, не мои это тайны. И так еле выкрутился пару дней назад, когда они устроили мне настоящий допрос. Но тогда меня здорово выручила Зара. Она так обстоятельно и с подробностями рассказывала свою историю, что мне потом осталось лишь сообщить, что и я разыскиваю человека, недавно пропавшего при сходных обстоятельствах. Про калечного матроса и смерть Фатны я тоже рассказал, им это уже никак не повредит, зато отлично объяснит мою осторожность.

После этого я счел возможным спросить про причины, которые привели Кадина с друзьями в столицу, и они рассказали нам явно урезанную версию своих злоключений.

Кадин был младшим сыном довольно богатого землевладельца. Далеко на западе, в степных просторах Останы находилось большое имение, которое он почти полтора года считал своим. С тех самых пор, как старший брат, оставшийся хозяином после смерти отца, не вернулся из поездки по стоянкам пастухов. Он каждую весну совершал такое путешествие, чтобы самому проверить, как вышли из зимовки животные, какого можно ждать приплода, и решить десятки различных хозяйственных вопросов.

Когда брат пропал вместе с двумя охранниками, Кадин поднял всех своих людей и прочесал огромный кусок степи, где это произошло. Однако никаких следов они не нашли, зато через несколько дней в табуны вернулась одна из лошадей, и на ее спине болталось сбившееся на бок седло. Было ясно, что на всадников кто-то напал, но кто это был, хищники или бандиты, выяснить не удалось.

А несколько недель назад брат вдруг вернулся. Кадин первые дни был вне себя от радости, но вскоре начали возникать смутные подозрения. Ходила с припухшими от слез глазами старшая жена брата, смотрел волчонком на отца ее сын, да и сам Кадин не чувствовал в вернувшемся родного человека. Изменились манеры, речь, пристрастия в еде и многое другое.

И тогда Кадин решил обратиться в совет старейшин, могущественный общественный орган тех мест. Исполнявший роль арбитра в различных житейских и имущественных проблемах местных жителей. Сначала он собирался отправиться в путь один, но его друзья настояли на своем. В итоге они отправились в путь впятером, прихватив с собой двух надежных воинов.

Друзья собирались в строжайшей тайне, однако через пару дней стало ясно, что за ними следили и приняли все меры, чтобы остановить. Засада ждала в рощице меж двух холмов, миновать это место было невозможно. Нападавшие так яростно бросились на Кадина, что спутники сразу поняли — наемники имеют приказ его убить.

Раненного в первые же минуты боя друга увозил Рудо, остальные прикрывали их уход. Когда с лошади упал замертво второй воин, Дирам мощным ударом перерубил шею его коню, и бьющееся в агонии животное на несколько секунд перегородило узкую дорожку. Эти секунды да быстрый конь и спасли молчуна, догнать его бандитам не удалось.

Однако в ближайшем поселке от лошадей и седел беглецам пришлось избавиться, слишком уж приметными они были. Пробираться в Дильшар пришлось тайком, окольными путями, то пешком, то приставая к попутному обозу, то нанимая телегу.

— Джиль, ты там не уснул? — нетерпеливо поинтересовался под дверью голос язвы, и я тяжело вздохнул.

Пора выходить, иначе это будет выглядеть подозрительно. Одернув свободную тунику и наслаждаясь прикосновением босых ступней к прохладе чистого пола, не спеша выхожу из комнаты. Зара за пару дней навела в этом доме идеальный порядок, перемыла и перечистила все, что и до этого казалось вполне приемлемым. И все равно каждое утро девушка начинала с того, что приносила в дом ведро воды, веник и тряпки. Зато после обеда садилась в саду возле маленького складного мольберта и забывала про все и про всех, сосредоточенно мешая краски и что-то обдумывая, уставясь на чистое полотно. Еще в первый наш поход на базар я купил Заре новые кисти, холсты и краски по ее выбору. Предупредив только об одном: никого из нас рисовать пока нельзя.

— Ну? — не выдержал даже молчун, глядя, как я медленно смакую холодную воду.

— Я не хочу вас обнадеживать… давайте подождем до вечера, — рассматривая кружку, буркнул я. — Может быть, нам удастся уйти в королевство.

— Джиль… — Теперь Кадин заинтересованно рассматривает узор на вытертом ковре. — Мы не пойдем в королевство.

— Нужно идти. Сначала устроим в надежном месте Зару и подлечим тебя… Потом поищем нужные знакомства, соберем информацию… Ты же понимаешь, что без доказательств тебя никто не станет слушать, даже если удастся получить разрешение на прием у одного из ханских управителей.

Я сказал значительно больше, чем собирался вначале, и значительно меньше, чем мог бы, если бы не боялся обидеть парня. Он сам отдал и имение, и власть человеку, похожему на пропавшего брата, сам признал его права на семью и имущество. Кто теперь ему поверит, что он не пытается просто отобрать понравившееся богатство? Нужны честные судьи и непредвзятые эксперты. А в Дильшаре таковых нет. Но если бы и были и Кадину удалось доказать свою правоту, то все равно нужны большие деньги нанять воинов, потому что по-хорошему самозванец имение не вернет. А нукеры хана такими делами не занимаются.

— Нет, — горько усмехается Кадин, — нам нечего там делать.

И я прекрасно понимаю, почему он отказывается. Без капитала все, мною перечисленное, и в королевстве не получишь, но они же не знают, что для меня такие деньги не проблема.

— Если не пойдете, значит, не считаете меня другом. Для чего еще нужны друзья, как не для помощи в трудную минуту? — твердо говорю то, что решил уже давно.

— Вы зря спорите. Может, еще никто нас туда и не пустит, — примирительно бурчит молчун, очень переживающий за здоровье друга.

Как только Кадин начинает кашлять, хватаясь за раненый бок и бледнея от боли, в глазах Дирама появляется мученическое выражение. Здоровяк был у Кадина командиром охраны и считает рану друга своей оплошностью.

— Пойду полежу, — мрачно буркнул Кадин и ушел в свою комнату.