— З… зачем?

— Мы сейчас и из-за этого будем препираться? Я, может, и слаб, но мне хватит сил прийти за тобой.

Это была угроза, подчеркивать нет нужды. Но что-то в самой мягкости его тона свидетельствовало об интересе отнюдь не только к магии. Почему я раньше об этом совершенно не думала? Ведь Ринс тратил на меня уйму времени, он давно бы меня пришиб на месте, если бы не хотел для начала сделать любовницей — а уж потом преспокойно прибить на месте. Интерес был… возможно, уже во время поцелуя, просто я все сигналы из-за неопытности проигнорировала.

— Айх Ринс, — я решила, что лучше пока говорить. — Я обязательно к вам приду! Вот прямо сейчас уже иду, иду… По пути хотелось бы обсудить некоторые моменты. Представляете, на мне сработало белое заклинание!

Он смеялся прямо в моей голове:

— Как дойдешь, расскажешь, откуда ты его вообще знаешь.

— Да я сейчас о другом! Я маг, айх! И, вполне вероятно, самый странный маг из всех, каких знал этот мир! Меня надо беречь и осторожно изучать!

— В каком это смысле?

— В том, что наложниц у вас… я теряюсь в определении количества. А я такая одна!

— Притом девственница, то есть способная вернуть мне силу с лихвой. До тошноты надоело ощущать слабость, я вообще не привык к этому состоянию. Ты идешь?

— Иду-иду! Вот сейчас шаг ускорила. Какой большой замок! Сами строили?

Мой вопрос он проигнорировал:

— Катя, я и сам сейчас не могу определиться, что в тебе для меня важнее — то, что ты маг, или то, что ты девственница.

— Магическая девственница! — выбрала я. — А вдруг я вам еще и пригожусь в этом качестве?

— Ты так боишься близости? — он чуть приглушил голос. — Почему?

— Не боюсь, — признала я после паузы. — Но отчаянно не хочу таким способом стать батарейкой для человека, к которому не испытываю никакой симпатии.

— Не испытываешь? Не припомню, чтобы мне хоть раз признавались, что я непритягателен как мужчина.

— Ага, осмелились бы они, — я буркнула себе под нос. А громче добавила, вдруг впервые самой себе отвечая на этот вопрос: — Вы в некотором смысле притягательны. Просто… вы смеяться станете, как и все друзья надо мной смеялись. Я ничего хорошего в жизни не видела, ничего настоящего. Но в душе всегда надеялась, что в чем-то мне повезет. В романтике, может быть. В любви. В чем-то же должно было? Как в книгах пишут. Наверное, я не спала до сих пор с левыми мужиками, которые наутро и имя мое не вспомнят, только по той причине, что это означало бы конец и этой смутной мечте. Возможно, последней в моей биографии.

— Странно, но я не вполне могу перевести смысл фразы «левые мужики». Тебя потянуло на искренность? Самое время.

— Потянуло. Сама не знаю почему.

— Я знаю. Ты считаешь меня плохим, но недостаточно плохим для того, чтобы я отнял у тебя твою последнюю мечту. Но и сама знаешь, что в этом ошибаешься.

Я не уловила, что голос его звучит уже не в черепушке, а увидела отражение на темном стекле. Ринс стоял сзади. Лицо удалось разглядеть очень ясно и даже черные глаза без повязки. Он позволил мне только вздрогнуть, но не развернуться, удержав за плечи. Немного наклонился к уху и продолжил:

— По поводу моей памяти не беспокойся, она безупречна — я вспомню твое имя наутро. Как помню сотни женских имен.

— Вы понимаете, о чем я говорила, — ответила, но уже ощущала вяжущее возбуждение от его присутствия, еще не давящее, не парализующее волю. — Дело совсем не в имени.

— Тогда формулируй четче. Я сегодня едва на ногах стою, а приходится носиться в эту комнату… кстати, а почему в эту? «Шиу» должно было отправить тебя домой. Неужели тебя еще не переселили?

— Все сделали, айх. Но вряд ли то помещение вместе с новым статусом вызывают у меня положительные эмоции. Взяли какую-то дуреху, вышвырнули, вселили в ее спальню меня, напялили на меня ее украшения, посадили перед ее зеркалом, еще и спать придется в ее кровати. Черт его знает, наверное, заклинание уносит меня самое привычное для меня место, считая его «домом».

— Как трогательно, — он снова улыбался и почему-то смотрел на мою шею. — Девочка, у которой никогда не было дома, взялась объяснять мне суть этого термина. Сейчас разрыдаюсь от умиления. А теперь повтори то же заклинание, только в конце добавь «шиу-ги-Ринс». Сработает, ведь ты вряд ли здесь знакома с другими Ринсами и их «домами». А захочешь когда-то перенестись просто ко мне, тогда без «шиу».

После этих слов он переместил руки мне живот и тесно прижал к себе, вероятно, собравшись быть попутчиком.

— И куда оно нас унесет? — нахмурилась я.

— Отгадай. Хоть на чем-то силы сэкономлю.

Думала я несколько секунд, а потом отчетливо произнесла:

— Ар-ртоеллах-ги-Ноттен!

И мы полетели сквозь пространство в тот же миг. Ринс не выпустил меня из рук, но перемещение было столь же стремительным, как и по замку — значительное расстояние почти не сыграло роли. Выдохнула я уже в совершенно другом месте возле постели. Айх Ноттен проснулся мгновенно и вскочил на ноги. Обратился нервно к Ринсу, который тут же отпустил меня и отступил на шаг:

— Айх?! Вы без повязки! Это что же сейчас у меня в башне начнется?!

— Да все уже спят, старая толстая истеричка, — тот ответил устало.

И Ноттен подался к нему, моментально изменив интонацию:

— Вы истощены! О Богиня… вы едва дышите!

Ринс не спорил. Он завалился на освободившуюся постель и даже подушку поудобнее подложил. Я же смотрела на Ноттена влюбленными глазами, еще не определившись, то ли обнять без предупреждения, то ли о чем-то взмолиться. Но он и сам уставился на меня, округляя небесно-голубые глаза:

— Катя? Как ты попала к айху Ринсу? Я вижу на твоей ауре знак его женщины…

Обниматься расхотелось — захотелось помыться. Какой еще знак? Мы один раз целовались! Ринс подал голос:

— Кстати об этом. Ноттен, вы видите мое состояние. Пропишите мне девственницу. Или просто огласите вслух, что я тут типа главное орудие обороны и возмездия, и если с утра на нас нападет какая-нибудь маладийская армия, то всем крышка. И только потому, что у некоторых присутствующих мечта не связана со спасением тысяч жизней.

— Ваш сарказм сейчас вообще неуместен! — Ноттен говорил с ним строго. — Хотя бы потому, что вы говорите чистую правду — вы сейчас даже горстке разбойников противостоять не сможете! Почему вы не вызвали меня раньше? Это безответственность, айх! Корона полагается на вас, а ваше себялюбие не позволяет просить о помощи?

— Корона, корона… Настойку хоть какую-нибудь дайте.

— И настойку, и часть своего резерва, — Ноттен заметался по комнате, не зная, за что схватиться первым. — Это вас так ритуал высушил? Постельный режим не меньше недели… или действительно девственницу, — и добавил совсем тихо: — Сам же всех девок попортил, попробуй-ка теперь отыщи хоть парочку на всю империю, чтоб еще и красивая, и согласная…