— А я говорю: направо. Это и ежу понятно!

— То-то я не вижу здесь ни одного ежа! В отличие от вас ежи никогда не садятся в трамваи, которые идут по двум маршрутам одновременно!

— Что значит «одновременно»?! Как можно идти налево и направо одновременно?! Или трамвай за мостом разваливается напополам?!

— Дама, кончай реветь! У всех муж дома голодный! У тебя муж где голодает: слева или справа? Слева? Поздравляю! Умрет голодным!

— Послушайте, товарищ! Все орут, а вы молчите! Не красиво! Можно подумать, вы один знаете, куда идет трамвай!

— Да, я знаю. Но вам не скажу!

— Почему?

— Вы тогда выброситесь!

— Вы меня пугаете. Куда идет этот трамвай?!

— Между нами, он идет по восьмому маршруту! Я дал вожатому доллар, он обещал подвезти!

— Как это по восьмому? Пустите, я выброшусь!

— Никто не выбросится. Двери заклинило. До кольца никто живым отсюда не выйдет!

— Дайте водителю по башке! Мы имеем право знать, куда едем!

— Если дать ему по башке, трамвай сойдет с рельсов!

— Пусть! Лучше сойти с рельсов, чем по рельсам неизвестно куда!

— Уступили бы место старушке! Бугай в кепке, я вам говорю!

— Это я-то старушка?! Да я моложе вас всех вместе взятых! Просто после вчерашнего плохо выгляжу!

— Видите: она моложе меня! С какой стати уступать место! К тому же я еду в 49-м, а бабушка в 25-м! Пусть сначала к нам в трамвай пересядет!

— Может быть, это террористы!

— В каком смысле террористы?

— Угнали трамвай — и на нем в Грецию!

— С каких это пор 49-й начал ходить в Грецию?!

— Простите, жена просила купить дрожжи. Вы не в курсе, в Греции дрожжи есть?!

— В Греции есть все! Но на 25-м вы туда никогда не доедете!

— А на 49-м?…

В это время трамвай выехал на мост. Все замерли. Направо не повернул. Половина пассажиров восторженно взвыла. И налево не повернул, тут подпрыгнула от радости вторая половина. И бросилась целовать первую.

Трамвай шел вперед, прямо, туда, куда никому не было нужно. Но все были счастливы — справедливость восторжествовала.

Бери, не бери..

— Как ты думаешь дорогой, свитер брать с собой?

— Бери.

— Тебе хорошо говорить «бери», а я в нем на юге запарюсь.

— Не бери.

— Ну днем-то жара, а вечером — прохладно. Без свитера — как пить дать простужусь и умру.

— Бери.

— Что ты заладил: «бери, не бери!» А, тебе плевать, жена умрет или нет! Хочешь от меня избавиться! Убийца!

— Солнышко, делай, как тебе удобно!

— Боже мой, такую мелочь он не может решить самостоятельно — брать жене свитер или не брать?!

— Чтоб ты сгорела! Бери!

— Пожалуй, ты прав. Чего таскать с собой лишнее, верно?

Не возьму.

Врачи

тут за углом доктор поселился — к нему не попасть! Сумасшедшие платят деньги, ночью записываются. Вплоть до драки на костылях. Лечит неизлечимое!

Каждому слово скажет ласковое, пошутит, заговорит. У него есть лекарство ото всего! Причем, что интересно, одно и то же. Каждому выписывает по таблетке три раза в день принимать регулярно до смерти. И дает упаковку на тридцать штук. Всем до смерти хватает. Причем запивать исключительно водочкой! Кто от такой щадящей медицины откажется? И больной с песней переходит с этого света на тот, не почувствовав разницы.

Есть, правда, еще один врач. Старый профессор, сорок книг написал, чего-то лауреат. С чем ни придешь, он, вместо того чтобы успокоить, головой качает, языком цокает, на часы смотрит и говорит, сколько вам осталось, с точностью до минуты.

Либо профессор предложит курс лечения года на полтора. Причем неукоснительно: того нельзя, сего нежелательно, об этом забудьте… Так проще умереть в хорошей компании, чем жить в муках! И кто к такому доктору сунется?

Диагност чертов! Естественно, к нему никого! Даже бесплатно!

Не говори, чем я болен, скажи, чем я здоров! За это никаких денег не жалко! А правду знать — дураков нет!

Семейка

Супруги Карпухины зевали у телевизора, поглаживая пуделиху по кличке Шалава.

Задумавшись о своем, не сразу сообразили, что гладят не пуделиху, а пальцы друг друга. Карпухины вздрогнули. Вадим наклонился к жене и сделал громкий чмок в шею. Лида взъерошила редкие волосы на голове мужа, положила руку ему на колено. Оба тоскливо посмотрели в сторону спальни.

«Придется заняться любовью, — подумал Вадим. — Пишут, без этого у женщин характер портится, баба стервенеет».

«Бедняга! — вздохнула Лида. — Месяц без женщины! — Говорят, мужики на стену лезут от воздержания. Мой пока по полу ходит!»

Вадим лег и зевнул так, что скрипнула челюсть:

«Завтра день сумасшедший! Выспаться бы! Ну ничего, зато потом месяц свободен!»

— Иди ко мне, королева! Я весь дрожу!

Лида скинула халатик, легла рядом.

«Фигурка до сих пор ничего! Обидно, такая баба — и уж десять лет как моя!»

Вадим привычно просунул левую руку под шею жены, правой начал искать крошечную грудь.

Лида шаловливо прикусила зубами ухо супруга. Где-то прочла — «это их возбуждает». Из уха торчали жесткие волоски. «Раньше у него волос в ухе не было. А теперь их тут больше, чем на голове. Чего-то в ухе такое есть, чего нет в голове…»

Вадим нашарил грудь жены: «Надо же так побелить потолки! Уже сыпется!»

Супруги слились в поцелуе.

«Где взять денег на новые сапоги? Этот идиот приносит копейки!» — Лида в сердцах прикусила губу мужа, он застонал:

«Черт! Как быть с Милюковым! Платить за него в ресторане или пополам? Не заплатить — обидится, заплатить — оскорбится. Как бы так оскорбить, чтобы он не обиделся…»

Вадим сжал супругу, что-то в ней хрустнуло.

— Сумасшедший! — шепнула Лида, — Не торопись.

Тут вошла пуделиха и прыгнула на кровать.

— А ну кыш отсюда! — Вадим выхватил тряпку из пасти. — Лифчик твой! Собака тащит то, что плохо лежит!

Жена взяла лифчик.

— Бессовестная собака! Накажу!

— Накажи ее, накажи! — бормотал Вадим. — Вечно эта собака припрется не вовремя. Такое настроение сбила! — Вадим с хрустом зевнул, будто раскусил кусок сахару.

— А чей это лифчик?

— Честное слово, не мой, — засыпая, буркнул Вадим.

— Проснись! Посмотри на размер! — Лида прикрыла миниатюрные прелести простыней.

Вадим понял: сон отменяется. Он с ненавистью переводил взгляд с лифчика на лицо супруги и обратно.

— Да, это не твой! Тебе до него расти и расти! — глаза Вадима вспыхнули.

— Где ты нашел эту корову-рекордистку?!

— Попрошу без истерик! Кроме верности, за десять лет ни в чем не был замечен! Напрасно машешь