Телефонный звонок разбудил Маню. Он услышал слова: «Забери меня…» – и они стали подарком Небес, а смерть ее деда – благословением. По иронии судьбы, его сбил водитель их семейной компании. Эмманюэль католик, в детстве он прошел через все полагающиеся обряды и теперь спрашивает себя, что это было. Знак свыше? Кто-то шевельнул пальцем в его пользу?

Он боялся потерять Нину после похорон, думал, что никогда ее больше не увидит. Мальчишки, с которыми она собирается жить в Париже, не оставляют ее одну ни на минуту.

Сейчас Нина молчит, выглядит отупевшей, смотрит пустыми глазами перед собой, но она заговорит, когда они останутся наедине. Девушка прижмется к его груди и расскажет, как страдает из-за смерти деда. Ей больно, будущее темно. Она выложит все о своем детстве, о матери, о мужчине, который среди ночи вылез из подвала, неся в руках коробку с куклами и их с дедом нехитрым имуществом, опишет женщину, курившую «Житан», ее запах, ее кожу, ее голос, синий грузовик, перечислит украденное – все, вплоть до соли и початой баночки с горчицей. Марион и ее подельник-верзила – Нина ни на мгновение не подумала, что он может оказаться ее отцом! – ничего не оставили. Совсем как бродячие псы, до костей обгладывающие тушу оленя. Они пощадили только детскую. Ради очистки совести? Но есть ли совесть у мародеров, грабящих покойника?!

Нина облегчит душу в постели, и Эмманюэль сумеет найти ответы на сложные вопросы, подберет нужные слова, утешит ее. Они займутся любовью.

Маню наливает Нине виски – чистый, без содовой и льда, потом еще один, она ничего не ела с самого утра, но пьет залпом, как завсегдатай барной стойки, и мгновенно пьянеет. У нее кружится голова, она заводит музыку между двумя глотками, выбирает кусок из The Cure, «Мальчики не плачут»[106]. В этом чужом, но уже знакомом доме ей дышится легче. Мелодия и голос Роберта Смита напоминают об Адриене с Этьеном, ей необходимы их руки. Она закрывает глаза, чтобы забыть друзей, начинает танцевать посреди гостиной, на глазах у Маню. Он уже завелся и с трудом сдерживается. Его раздирают противоречивые желания – лелеять Нину и ранить ее, смять, раздавить и осы́пать нежными поцелуями. Эмманюэлю страшно, Нина пробуждает в нем чужака, темную сущность натуры, затаившуюся в дальнем уголке. Он думает: «Это пройдет, я запутался, потому что слишком сильно хочу ее. Вот она какая, любовь с первого взгляда. Глупость несусветная…»

* * *

Адриен открывает глаза, смотрит на будильник: 22:04. Нины в кровати нет, ее половина остыла. Он зовет Паолу. Она ковыляет вниз, к миске с водой, Адриен идет следом, видит приоткрытую входную дверь, снова окликает Нину, бежит наверх, обыскивает пустые комнаты. Опустевший дом похож на декорации фильма ужасов. Кто совершил ограбление? Этот вопрос не дает ему покоя. Он не верит в историю с грузовичком. А вдруг это призрак Пьера Бо? Может, дед Нины не умер? Вдруг в гроб положили другого человека? В конце концов, лица Пьера после аварии он не видел, его прикрыли простыней. Глупости, все было бы слишком легко, если бы наши усопшие не умирали взаправду. Привидения и тайны хороши для кино и мистических романов, а в реальной жизни его собственный папаша – редкостный придурок, а Нина осталась одна.

Где она? Адриен идет в сад, шагает по гравию, царапая ступни об острые грани. Его сопровождают три кошки, людей вокруг нет. Может, она решила пройтись? Адриен вглядывается в пространство между кустом гортензии и двумя чахлыми фруктовыми деревцами и вдруг чувствует чье-то присутствие, какая-то грозная тень маячит за спиной. Он оборачивается, издает истошный вопль. Это Этьен, он обожает подобные глупые шутки.

– Ты совсем больной! Чертов идиот! – В голосе Адриена звучит неподдельная злость.

В обычных условиях Этьен должен был бы заржать, но он онемел и смотрит на друга безумным взглядом. В воздухе повисает короткая пауза. Адриену страшно, он не хочет понимать.

– Нина? – дрожащим голосом спрашивает он. – С ней что-то случилось?

– Нет.

У Этьена пришибленный вид, он идет в дом, и Адриен следует за ним по пятам.

– Что с тобой?

– …

– Где Нина? – не отстает Адриен.

– Почем мне знать? Разве ты не должен был ее караулить?

– Я караулил, но она испарилась!

Этьен всплескивает руками. Адриен не понимает, что означает этот жест.

– Нина есть Нина… – с интонацией фаталиста произносит Этьен. Пахнет от него не только алкоголем, но и тиной, так бывает после купания в озере. Странно, Этьен всегда принимает душ, он ненавидит, когда от него воняет «тухлыми яйцами».

Адриен в недоумении. Этьен никогда не был склонен к многозначительным философским замечаниям, а сейчас изрек истину как оракул и улегся спать в Нинину постель в стельку пьяный!

– Тебе что, плевать, куда она подевалась? – спрашивает он.

– …

– По-моему, ты назначал Клотильде свидание на вечер?

– Да пошел ты…

24 декабря 2017

В гостинице Луиза засыпает в объятиях Адриена. Спать ей нельзя, можно только прикрыть глаза, но ни в коем случае не отключаться. Она должна вернуться домой – как подросток, тайно улизнувший из дома, которому позарез необходимо до рассвета попасть в свою комнату. Скользнуть в постель на холодные простыни в детской и через несколько часов сыграть Пер-Ноэля из каминной трубы для племянников Луи и Лолы. Этьен притворялся, что ему это неизвестно, но она всегда была ближе к нему, чем к Полю-Эмилю. Между ними всего год разницы, отношения почти близняцкие – те же рефлексы, эмоции, страхи, предчувствия. Физически они тоже очень похожи. Сколько раз, представляя сестру друзьям, Этьен слышал в ответ: «Мы вообще-то догадались…»

Луиза не теряет надежды, что брат передумает и начнет лечение. Одна она не справится, но врачебную тайну нарушить не может. В семье правду знает только Валентин, он «случайно» прочел ее сообщение брату.

Мальчик сразу позвонил ей.

– Тетечка?

– Да, мой родной.

– Папа болен?

– Не понимаю, о чем ты…

– Я видел эсэмэску на его мобильном.

– Шаришь в чужих телефонах?

– Само собой, и мама, кстати, тоже. Я стараюсь быть первым, чтобы успеть все стереть – во избежание драм.

– Какого рода драм?

Валентин вздыхает и повторяет вопрос:

– Папа болен?

Луиза импровизирует: