Арлинг познакомился с Джавадом много месяцев назад, когда власти Самрии отправили их с Сейфуллахом в разведку к развалинам Балидета – проверить слухи о падении города. Джавад Ром был глазами Канцлера в Сикелии и занимал высокое положение в кучеярском обществе. Именно он должен был определить необходимость высадки Жестоких на Южном Континенте. До Балидета Джавад не дошел. Попав в плен к керхам, он лишился глаза и нескольких пальцев. Арлинг спас его вместе с командиром Евгениусом, когда случайно оказался на Ладони Мира, где керхи пытали пленников. В благодарность за спасение Джавад обещал Регарди любую помощь. Сейчас Арлинг собирался ей воспользоваться, но уверенным в успехе не был. Во-первых, раненый драган мог и не дойти до Самрии, сгинув в пути. Во-вторых, попав в столицу, он мог не вспомнить слугу молодого купца из Балидета. С тех пор как они расстались у подножия Исфахана, утекло немало времени. И, в-третьих, городская охрана могла не знать Джавада Рома из службы Педера Понтуса. Сказав, что он из девятого отдела, Арлинг импровизировал. В-четвертых…

Стражник запустил пятерню под войлочный доспех и лениво почесал грудь. От него остро пахло потом и сомнениями. Очевидно, его смена заканчивалась, и ему не хотелось трудностей. Однако судя по тому, что он еще не отправил Арлинга восвояси, имя Джавада ему о чем-то говорило. Смерив Регарди взглядом, он буркнул:

– У шпионов Джавада желтые ксивы. Твоя где?

– Потерял, – ответил Арлинг, сжимая кулак, чтобы не спугнуть удачу. – В Холустае угодил в зыбучие пески, выбрался, в чем мать родила. Все там оставил.

– Или складно врешь, или тебе повезло, – ухмыльнулся страж порядка. – Из холустайских клещей мало кто выбирается. Ладно, проходи в караулку, я скажу, чтобы о тебе сообщили господину Рому. Эй, женщина! Ты куда направилась, дорогуша? А документы?

И охранник уже занялся стоящей за Арлингом кучеяркой, которая суетилась у обоза с вещами и сворой ребятишек.

В караульной было душно, пыльно и пусто. Какой-то солдат проводил Арлинга внутрь и, привязав его верблюда к столбу у входа, велел ждать. Регарди кивнул и встал у окна, проигнорировав приглашение присесть на лавку. Он собирался наблюдать.

Самрия всегда отличалась от других городов Сикелии. Близость драганской империи, толпы чужестранцев на улицах, обилие построек из кирпича, завезенного из Согдарии, стук колясок и экипажей по каменным мостовым, кричащая мода – все это слишком сильно напоминало родину, чтобы вызывать ностальгию по утерянному Балидету. При этом Самрия оставалась столицей кучеяров, и терпеливый наблюдатель мог очень скоро различить ее истинные черты сквозь чужеземный грим, нанесенный драганами. Мраморные купальни, богатые бани, хрустальные фонтаны, многочисленные беседки и павильоны из мрамора и красного камня, каналы, прорезавшие город, словно узоры татуировки, декоративные водоемы и сады, разбитые на крышах домов и террас, наполняли улицы Самрии упоенным разнообразием звуков и ароматов. Арлинг не видел буйства красок, сияния зеркальных водоемов и яркости линий, которые описывали ему иман и Сейфуллах, но слышал шепот зеленой листвы в садах и журчание воды в фонтанах, ощущал запах солнца, отражающегося от белого мрамора и освежающую прохладу, которую приносили порывы ветра со стороны моря. Он полагал, что война изменит лицо Самрии, но столица Малой Империи оставалась прежней. Она не была похожа на город, готовящийся к осаде. Сердце Самрии билось ровно и безмятежно, словно армия Карателя не готовилась сравнять город с землей.

Регарди прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Заканчивалась весна, и в городе отцветали сады. Как резко их ароматы контрастировали с безжизненными запахами пустынь. Арлингу показалось, что он попал в парфюмерную лавку, где разом открыли все склянки. Его так долго учили, что плохих и хороших запахов не существует, что он почти забыл о том, что ароматами можно просто наслаждаться, не пытаясь определить их значение или источник.

В городе было много военных, и их присутствие на улицах было единственным, что напоминало о войне. Мимо караулки прошел патруль с оружием, вооруженные драганы и кучеяры стояли на постах у ворот рынка и слонялись без дела по мостовой. Горожане оставались спокойными, говорили уверенно, без страха, болтали о пустяках. Неужели у Самрии появился могучий защитник, который убедил столичных жителей в близкой победе? Арлинг бы скорее поверил, что все горожане обкурились журависом, но запах знаменитого кучеярского наркотика на улицах города был незначительным.

И еще он не заметил ни одного нарзида. Это было действительно странно. Возможно, раньше Арлинг вообще не вспомнил бы о них, но так как его голова была занята рассказом Даррена об изгнанном народе, то их отсутствие было слишком очевидным и подозрительным. Регарди специально поискал их сладковатый запах и гортанный говор, но нигде не нашел. В Самрии нарзидов всегда было меньше, чем в Балидете, но они вертелись под ногами в любом кучеярском городе, предлагая почистить сапоги или купить краденые безделушки. Нарзиды были, как песок, поднятый ветром и норовящий проникнуть в глаза, рот, под одежду. Даже после откровений Монтеро Арлинг не мог заставить себя проникнуться сочувствием или симпатией к этому народу. В отношении к нарзидом он был слишком кучеяром.

Зато на улицах Самрии стало больше рабов, которых было слышно по звону цепей или металлическому запаху ошейников. Мимо караульной прошел, качаясь, худой раб с тюком шелка на плечах, следуя за паланкином с богатой кучеяркой. Еще один ловко управлял парой мулов, запряженных в повозку. Третий вел верховую лошадь, четвертый мел улицу, поднимая столбом горячую пыль.

Арлинг прислонился головой к нагретой стене, чувствуя, что за месяцы, проведенные в пустыне, разучился терпеть. Казалось, все должно было быть наоборот. Стражник, посланный к Джаваду, задерживался. Регарди вслушивался в каждый новый звук у караульной башни, но вынужден был разочарованно ждать дальше.

К караулке подошел продавец сахарного тростника и, расположив нехитрый товар в паре салей от окна, где стоял Арлинг, стал громко призывать покупателей. Мальчишка с щенком в руках проехал мимо на фуре, запряженной шестью быками. Прошла старуха, до того вонючая, что Регарди легко представил ее сморщенное и безобразное лицо. Другая пожилая кучеярка, от которой смердело еще больше, торговала какой-то дрянью на углу. Третья, самая вонючая, просила милостыню у ворот. С хохотом и криками пробежала толпа мальчишек и девчонок, бросаясь в прохожих комками глины. Важно прошли несколько драганов в согдианских костюмах с кружевами, которых было так много, что шуршание ажурных воротников заглушало шаги. Прокатился экипаж с пьяными матросами, которые махали руками и кричали во все горло, напоминая всем, что Самрия была портом.

Стражника не было.

Арлинг не выдержал и опустился на лавку. Кучеяр, сидящий за низким столиком у входа в караулку, украдкой наблюдал за ним, лениво перебирая бумаги.

– Похож, – протянул он, с хрустом сворачивая свиток и перетягивая его веревкой.

И хотя в комнате кроме них никого не было, Регарди решил, что обращались не к нему. Но охранник повторил, буравя Арлинга взглядом.