В понедельник, тринадцатого июня, к Михаилу в палату зашел Олег Иванович. Он в последний раз по-дружески похлопал своего пациента по плечу и сказал, что со здоровьем у него все в норме. Это его мнение. А за то, что считают остальные специалисты, он не отвечает, хотя и не согласен с ними абсолютно.

– Наберитесь мужества, не отчаивайтесь и не паникуйте. И вот еще что: вам надо будет как-нибудь плюнуть на все дела, сесть за рабочий стол, и записать все то, о чем вы мне так много рассказывали. Это не просто познавательно, это чертовски интересно и увлекательно. Издайте свой труд, сейчас это просто. Я буду ждать вашу книгу с нетерпением. Я благодарен судьбе за знакомство с вами. Да, чуть не забыл, в качестве рекомендации доктора – не спорьте с ними. Будьте спокойны и выдержанны. Лучше всего – молчите. Как говорят, здоровее будете. Они совсем запутались. Врачи считают, что у вас раздвоение личности. Ваш куратор считает, что вы валяете дурака и ведете какую-то свою хитрую игру. И эта игра может быть опасной для государства. Я считаю, что все это – чушь. Вас надо просто оставить в покое, и все встанет на свои места. Ну, прощайте, Михаил, и, да хранит вас Господь.

– Я ничего не понял насчет раздвоения личности. Может быть, хоть вы мне что-нибудь объясните?

Доктор внимательно посмотрел в глаза Михаила и затем спокойно пояснил:

– Там считают, что вы – доцент, доктор исторических наук, профессор ЛГУ Михаил Иванович Петров.

– Я и есть Петров Михаил Иванович, но только не профессор и никакой я не доктор и не доцент ЛГУ. Я юрист министерства юстиции.

– Вот в этом-то вся и проблема. Нет у нас в министерстве юстиции такого человека.

– Я говорю не про настоящее время, а про свой девятнадцатый век.

– Того, кто утверждает, что он из другого века, у нас отправляют в специализированное медицинское учреждение, связанное с проблемами психики человека. Так что лучше будьте доцентом и профессором истории.

– Хорошо, но где же тогда настоящий, современный Михаил Петров?

– Он передо мной. Поверьте мне, так будет лучше. Да, чуть не забыл. Вы уже были в психиатрической клинике, что они сделали с вашей памятью, я не знаю, но может оказаться так, что новое время они стерли, а ваши знания истории оставили. То есть, как говорят у нас, чистого эксперимента не получилось. Вышел непредсказуемый побочный эффект. Соглашайтесь на профессора, вот вам мой совет.

Доктор подошел вплотную к Михаилу и буквально на миг показал ему маленький листок бумаги, на котором было написано всего несколько слов. «Главный аргумент – анализы. Они отличаются».

Потом пришел тот, кого доктор называл куратором.

– Ну что ж, – начал он после стандартного приветствия, – ваше здоровье восстановлено. У нас очень сильная медицина. Специалисты, к которым мы обращаемся, – он сделал недвусмысленное ударение на слове «мы», – не ошибаются. Вот в этом-то и состоит ваша проблема. Новый паспорт, который я вам обещал, делать не надо. Он у вас уже есть. Не на руках, конечно, а в регистратуре в больнице, из которой вы убежали. А теперь хочу напомнить вам неоспоримые факты. К ним надо привыкать, как это делают нормальные люди. Вы ведь считаете себя нормальным человеком, не правда ли?

Наступила продолжительная пауза, после чего он продолжил:

– Итак, вас зовут Михаил. Настоящая ваша фамилия Петров. В 1983 году вы закончили истфак ЛГУ с отличием и поступили в аспирантуру. В 1984 году защитили диссертацию и получили ученую степень «кандидат исторических наук». В 1989 году вы защитили докторскую диссертацию. Начиная с 1982 года вы усиленно работали над темой о судьбах декабристов, которые ушли с сенатской площади в день выступления. Это целый исторический пласт. Это люди особой судьбы. И немудрено, что данная тема заинтересовала вас. Ваш дальний родственник, которого вы называете в своих рассказах дядей, действительно существовал, и все, что вы нам рассказали, подтвердилось архивными материалами. А вот тот Михаил, за которого вы пытаетесь себя выдавать, приходится вам прадедушкой. И вы действительно на него очень похожи. Более того, большую часть информации вы почерпнули из семейных архивов, которые мы изъяли у вас в марте этого года. Помните, какую истерику вы закатили, когда к вам пришли с обыском? Такое аномальное, неадекватное поведение имеет свой диагноз: психическое расстройство. В таком состоянии архив вам ни к чему, поэтому мы его и изъяли. На время вашего лечения. Уверяю, это в ваших же интересах. Знаете, сколько раз обкрадывали квартиру Михаила Зощенко?

– Я не знаю, кто это.

– Ну да, конечно, в ваше время он еще не успел родиться. А вот я его сатирой зачитывался и хорошо знаю его внука, тоже, между прочим, Михаила.

– Видно, у нас, Михаилов, так на роду написано.

– Ну-ну, шутите. А Зощенко проживал неподалеку от вас, на Малой Конюшенной. Дважды грабили его квартиру. Мы не можем допустить, чтобы и квартира, и ваши бесценные материалы остались без присмотра.

– Интересно, и где же я проживал?

– Все по тому же адресу: Мойка, 47. Хотите, чтобы вас опознали соседи? Все анализы, которые мы у вас взяли, тоже принадлежат современному Михаилу, а не доисторическому.

Михаила невольно прошиб пот, теперь только он понял смысл записки, которую на прощанье показал ему Олег Иванович.

– Видите, как вы изменились в лице? Значит, понимаете, что больше фантазировать незачем.

– Только сейчас я все понял.

– Ну наконец-то. Удивительно и вопреки логике, вы ни разу не навестили свой дом. А вас там ждали. В жизни можно встретить очень много похожих людей, даже без каких-либо родственных связей. Многие главы государств и сейчас еще посылают на массовые митинги и иные опасные мероприятия своих двойников. Вы, между прочим, чем-то похожи на Михаила Боярского, нашего известного актера. Но это не значит, что вы Боярский.

– Спасибо, мне об этом постоянно напоминают. И мне бы хотелось больше не говорить об этом.

– Ну вот видите, вы еще и самолюбивы. Ну хорошо, взять, к примеру, нашего с вами приятеля Василия и мужа Лизы Гамлета. Их удивительное сходство нас просто поразило.

– Ну, Василия, допустим, вы видели, а когда вы успели познакомиться с Гамлетом? – не удержался и съязвил Михаил.

Господин куратор понял, что за все время их знакомства он впервые допусти небольшую оплошность. Но он даже не показал виду, быстро взял себя в руки и продолжил:

– В этом году в автокатастрофе погибли ваши родители. Это были известные и весьма влиятельные люди, особенно в данный период демократизации государства. У вашего отца были очень высокие политические амбиции, – он сделал паузу, его глаза пронизывали Михаила насквозь, но тот воспринимал новую информацию безо всякого интереса. Она отпечатывалась в сознании лишь как дополнительные сведения из окружающего его мира. Той реакции, которую хотел увидеть куратор, не последовало. – Вы остались один. Это пагубно отразилось на вашей психике. У вас появилась мания преследования. Вам всюду мерещился заговор, преследование инакомыслия. Обычную катастрофу вы попытались представить как специально спланированную акцию. Вы стали противопоставлять себя государству. У вас появились навязчивые идеи. Яркий пример тому – сегодняшние идеи о перемещении во времени. К сожалению, вы все еще больны. Специалисты считают, что у вас прогрессирующее раздвоение личности. Для общества вы не опасны, и можно было бы оформить опекунство, но, к сожалению, нет опекуна. Ни с кем из других родственников, по непонятной нам причине, ваша семья отношений не поддерживала. Может быть, вы кого предложите?