Он явно намекал на Лизу. Но Михаил молчал.

– Что ж, допускаю, что вы никогда не общались со своими родственниками. Здесь нет ничего предосудительного. Я, например, тоже ни с кем не общаюсь. С моими родственниками у меня тоже нет ничего общего. Мы взаимно друг другу неинтересны.

Михаил лишь улыбнулся, но снова промолчал. Он все делал так, как «доктор прописал».

– Скорее всего, вы даже не видели друг друга. Зато мы знаем всех ваших родственников поименно. Чтобы оформить над вами опеку, необходимо их и ваше согласие. Я полагаю, что ни одна, ни другая сторона такого согласия не даст. Именно поэтому вы все еще должны находиться в психиатрической больнице. В той больнице, из которой вы сбежали.

Михаила это задело, и он спокойно заметил:

– Сбежал из психушки? Забавно. Удивительно, как эта версия нравится всем окружающим. Чуть что непонятно и необъяснимо – «он псих» или «он сбежал из психушки». Хорошо. Пусть будет так. Но почему я оказался в одежде из чужого времени?

– Мы установили и это. Незадолго до вашего побега к вам в больницу приезжали артисты театра на Владимирском с концертной программой по миниатюрам Чехова. После спектакля чемодан с театральными реквизитами исчез. Какая-никакая, а все же одежда.

– Там были и женские платья?

– Конечно.

– Они отыскались?

– Нет.

– А вам не кажется, что легче было бы украсть только один мужской костюм, и пропажу бы никто не заметил?

– Здесь я задаю вопросы, и я выношу решение.

– И каково же решение?

– Вы вернетесь туда, откуда сбежали.

Наступила продолжительная пауза. Затем куратор продолжил:

– Всему этому можно положить конец. Вы прекрасно знаете, о чем я говорю.

– Даже не догадываюсь.

– Хорошо, я озвучу еще раз. У вас документы политической и государственной важности, компрометирующие Комитет государственной безопасности. Но это еще полбеды. Сейчас на такой компромат никто и внимания не обратит. У вас документы, которые очень нужны Комитету государственной безопасности. Эти документы вам передал на сохранение ваш отец. Мы давно могли бы локализовать вас, но тогда эти документы будут опубликованы, и скорее всего не у нас, а за рубежом. Они являются гарантией вашей безопасности. Поймите меня правильно, я озвучил не наши опасения, а бытующие житейские суждения. Поэтому мы оберегаем вашу жизнь и устраняем все, что представляет ей хотя бы малейшую опасность.

– Где же вы были, когда меня дубинами охаживали?

– С этим мы уже разобрались. Поймите, Михаил, если вы отдадите нам документы, то мы возвратим вам все – прекрасную карьеру ученого и множество перспектив в личной жизни. Если же нет…

– Вы упрячете меня в психушку навсегда.

– У нас очень хорошие лекарства. Они полностью модифицируют память человека.

– Послушайте, как вы это красиво сказали, надо будет запомнить.

– Запоминайте, пока у вас есть такая возможность. Вы будете беззаботно жить, и документы не будут опубликованы. Пройдет три-четыре года, и их актуальность пропадет. Вы выйдете на свободу. Но в том «счастливом» виде, в котором вас оттуда выпустят, вы уже никому не будете нужны, даже Лизе.

– Теперь я понял, о чем вы говорите, но уверяю вас, это ошибка. Я совершенно другой Михаил, из прошлого.

– Опять вы за старое. Что ж, тогда и вы не забывайте про советские законы и поддельные документы.

– И много их?

– Паспорт и водительское удостоверение.

– Извините, это вы о чем?

Куратор прищурил глаза и вдруг резко произнес:

– Раздевайтесь и выкладывайте на кровать все свои вещи.

Михаил беспрекословно выполнил его распоряжение.

– Это все? Покажите тумбочку. Теперь снимите белье с постели. Поднимите матрас.

Из-под матраса выскочил таракан и бросился наутек. Куратор догнал его и со словами: «Вот зараза!» – тут же прихлопнул.

– Браво, Михаил. Ну что ж, я вас чисто по-человечески предупредил, а такие поступки лишь усугубляют и без того незавидное ваше положение. Одевайтесь.

– Извините, а что будет, если вдруг объявится сбежавший Михаил? Вы в нас не запутаетесь? Или будете лечить оптом? И к тому же, хочу заметить, я не историк, а юрист.

– Наш историк может осилить и право.

– За несколько дней?

– Это не имеет значения.

– Браво! Надо будет при случае рассказать об этом на юрфаке ЛГУ, то-то они обрадуются.

– Наша беседа окончена. Сейчас за вами приедет специальная машина. Вас доставят туда, откуда вы сбежали.

– Простите, могу я задать последний вопрос?

– Задавайте.

– Меня когда-нибудь могут признать нормальным человеком?

– Конечно, если это установит медицинская комиссия. Но только в том случае, если нужные нам документы будут у меня в руках. Прощайте.

– И рад бы, но что-то мне подсказывает, что надо сказать «до свидания».

Куратор вышел.

Теперь все встало на свои места и стало понятным то единственное запутанное звено, которое Михаил никак не мог расшифровать. Этим звеном была его встреча во сне с его будущим правнуком. «Ну что ж, – подумал Михаил, – остается только проверить, в каких событиях буду участвовать я сам, а в каких он. Но то, что с этого момента мы начинаем действовать на пару, сомнения у меня не вызывает».

Приехала машина. В палату вошли два санитара. Это были два крепыша, два близнеца. Они дали Михаилу весьма приличную одежду, в которой не стыдно было бы пройтись и по городу, подождали, пока он переоденется, и очень вежливо поинтересовались, надо ли ему куда-нибудь сходить перед дорогой.

– А мы что, отправляемся в путешествие? – добродушно улыбаясь, поинтересовался Михаил.

– Путешествие короткое, но по дороге всякое может произойти.

– Описаться можно только от страха. Вы что, собираетесь меня пугать?

– Еще слово… – начал один из близнецов.

– …и ты получишь по морде, кретин, – закончил фразу другой.

– Вот теперь мне понятно. Между прочим, здесь все прослушивается и проглядывается. И лично мною занимаются люди из Госбезопасности, так что вы за меня отвечаете головой.

От этих слов у них вытянулись лица, и они снова стали учтивыми и добродушными парнями.

Когда все формальности были соблюдены, все трое сели в машину и отправились на Пряжку.

– Как называется эта машина? – поинтересовался Михаил у водителя.

– Микроавтобус «Латвия». Мы его «рафиком» называем.

– А какая должность у моих сопровождающих? – не унимался он.